Его выслушали с интересом, к которому у госпожи де Белланже примешивалось удивление. Она не стала скрывать, что вызвано оно поведением Сен-Жиля.
Затем рассказ Кантэна продолжил Ледигьер и сообщил дамам о предложении Бене.
– Вам, сударыня, решать, – заключил он, – либо вы предоставите требуемую сумму в качестве возмещения вашего долга покойному маркизу, либо как обыкновенный заем. И в том и в другом случае господин де Шавере будет вам глубоко признателен.
Кантэну показалось, что мать и дочь встретили предложение Ледигьера довольно прохладно. Госпожа дю Грего стала чуть более задумчивой.
– Я бы, конечно, предпочла отнестись к этому как к уплате долга. Не так ли, Луиза?
– Конечно, – твердо сказала виконтесса. – Надо подумать, что мы можем сделать. Я немедленно переговорю с управляющим.
– Вместе с тем, сударь, – добавила ее матушка, – вы понимаете, что в наше несчастливое время доходы с имения не только сократились, но и получить их очень трудно. Поэтому собрать такую большую сумму далеко не просто.
– Матушка имеет в виду, что нам, возможно, потребуется некоторый срок, скажем, несколько дней, – объяснила виконтесса. – Но смею заверить, мы не задержим вас, не заставим ждать дольше, чем того потребуют обстоятельства. А тем временем вы, надеюсь, окажете нам честь погостить в Кэтлегоне.
Кантэн взглянул на Ледигьера, словно прося его указаний, каковые не заставили себя ждать:
– Сударыня, вы снимаете с моих плеч заботы о господине маркизе. Мне же надо спешить в Сен-Мало. Я счастлив, что оставлю господина де Шавере на попечении столь гостеприимных хозяев.
Тем не менее, стряпчий позволил уговорить себя остаться к обеду. Беседа за роскошно сервированным столом, как всегда в те дни, шла прежде всего о политике. В основном она сводилась к диалогу между Ледигьером, который в этом аристократическом доме не стеснялся проявлять свои монархические чувства, и виконтессой, которая поразила Кантэна тем, что высказывала прямо противоположные взгляды. Она упорно настаивала на том, что теперь, когда на смену террору пришел дух умеренности, при благоприятных условиях способный привести к созданию разумной формы правления, при которой все смогут жить в мире, приходится только пожалеть, что активизация деятельности шуанов ввергает Бретань в гражданскую войну, несущую людям неисчислимые бедствия.
Ее мать и она сама немало натерпелись при Терроре, говорила виконтесса. Их подвергли тюремному заключению, они претерпели ни с чем не сравнимые унижения и чудом избежали гильотины. Бессмысленное восстание задушит едва пробивающиеся ростки умеренности и терпимости и приведет к возврату тех страшных дней.
Кантэну казалось, что Ледигьер оставил последнее слово за виконтессой скорее из почтительности, чем по недостатку убежденности в собственной правоте.
От госпожи Белланже не укрылось, что во время ее спора с Ледигьером Кантэн не проронил ни слова, и она с некоторым вызовом повернулась к нему.
– Вы не согласны со мной, господин маркиз?
Если бы он предпочел не кривить душой, то непременно выразил бы удивление по поводу того, что жена эмигранта, который в своем лондонском изгнании собирался занять высокое положение в армии роялистов, готовящейся в ближайшее время захватить запад Франции, высказывает республиканские взгляды. Он уже успел задать себе вопрос: что сказал бы самодовольный Белланже, этот ярый роялист, о котором она даже не потрудилась спросить, если бы мог слышать ее.
– Сударыня, – ответил Кантэн, – едва ли у меня есть определенное мнение по этому поводу.
– Из чего мне остается заключить, что вы считаете неучтивым высказывать мнение, противоречащее мнению дамы.
– Отнюдь нет, сударыня. Просто я считаю, что слишком плохо осведомлен в подобных делах. Не более того. Видите ли, я не интересуюсь политикой.
Госпожа де Белланже улыбнулась Кантэну и ее великолепные глаза засверкали.
– Я буду иметь удовольствие преподать вам несколько уроков, сударь, пока вы оказываете нам честь своим присутствием.
Видимо, Ледигьер счел такое предложение подозрительным и перед отъездом напомнил о нем Кантэну:
– Разумеется, существует много предметов, в которых госпожа виконтесса сочтет занятным выступить в роли вашей наставницы. Но сомневаюсь, чтобы политика была в их числе. Держите ухо востро, мой мальчик. Иногда женщины склонны по-своему расплачиваться с долгами; вам же сейчас нужна тысяча луидоров. Как только получите деньги, поспешите в Анжер, и если я к тому времени не вернусь, дождитесь меня, прежде чем отправиться к Бене. Да поможет вам Господь, мой мальчик.