Глава 25. ПрОклятый поход
На Базарной площади, при большом скоплении народа, выстроился королевский полк, готовый выступить в поход против кочевников-ротонов. Блестели на солнце медные шлемы, звенели стремена, храпели сытые, нетерпеливые кони.
Олаф, воевода передового полка, не спеша, подбоченясь, проезжал верхом вдоль шеренги воинов и время от времени наезжал лошадью на толпу, отгоняя слишком любопытных зевак. В толпе он заметил шляпу с плюмажем и воланами, а в ее хозяине тотчас узнал приезжего барона с заковыристой фамилией – Швейцерзанг, кажется? Барон приветственно замахал рукой и заговорщицки подмигнул: мол, не забыли наш уговор? Уговор Олаф помнил.
Да, это был тот самый барон, который в свое время оказал Олафу большую услугу, когда указал на переодетого ротона в толпе на площади. Откуда Швейцерзанг в тот раз прознал о пробравшемся в город кочевнике – боги его ведают; да это и неважно. Главное – Олаф получил тогда прекрасный повод преподать презренному азиату урок европейского фехтования, и если бы не вмешательство немчуры-капитан с пистолью, то Олаф изрубил бы кочевника в капусту.
Олаф отыскал глазами и с ненавистью поглядел на ротона, который теперь состоял при королевской свите. Выжил, выжил, к несчастью, заморыш, черт бы его побрал! Теперь вот восседает на лошади – без седла по своему кочевому обычаю, бледный, слабый от кровопотери, рука на перевязи, но смотрит соколом: гордо и надменно, будто хан какой! Нынче, увы, ротон находился под защитой короля, трогать его было нельзя – а жаль! Олаф с превеликим удовольствием довершил бы начатое и отправил бы азиата на тот свет!
Рядом с ротоном, верхом на низкорослой степной кляче, мрачно сидел другой азиат – тайный министр Нукер. Оба азиата о чем-то вполголоса переговаривались, и Олафу показалось, что изъяснялись они не по-нашему. Он как бы невзначай подъехал поближе – и подозрения его подтвердились: говорили они на непонятном гортанном языке. Не иначе как плели заговор! Олаф про себя отметил, что за ними в походе нужен будет глаз да глаз, а то чего доброго продадут с потрохами кочевникам, не дорого возьмут!
Чуть поодаль от тайного министра, на грациозной лошади с позолоченным седлом, сидел король. Был он чем-то озабочен и задумчив, нервно теребил поводья.
Олаф скривился. Воеводы не любили короля. За что не любили? Да много за что! За нерешительность, за чрезмерные учтивость и обходительность, которые людьми военными воспринимались как мягкотелость.
Интересно, зачем король вообще увязался в поход? Прохлаждался бы лучше во дворце с дамами, играл бы в фанты. А то как всегда будет только путаться под ногами и дело испортит! Правильно говорил этот ловкий барон, Швейцерзанг, когда угощал воевод вином в кабачке:
- Сколько можно терпеть унижение от голопузых ротонов?! Вся Европа над вами смеется: с ватагой кочевых дикарей справиться не можете! Кому нужен король, который проигрывает поход за походом!
- Не нужен такой король! – кричал тогда, в кабачке, раззадоренный вином Олаф. – Поганой метлой гнать такого короля!
Однако более осторожные воеводы колебались:
- Легко сказать: погнать! А кто вместо него?
Олаф тогда предложил:
- Магнус! Поставим королем Магнуса! А что? Решительный, отчаянный рубака! Не размазня, военная косточка! Войско за ним в огонь и в воду пойдет! Уж он-то с азиатами цацкаться не будет, изведет кочевую заразу под корень! Королевству нужна железная рука, и лучшего монарха, чем конунг, нам не сыскать!
Но тут многие воеводы засомневались:
- Не пойдет Магнус против короля! Он всегда королю верен, никогда супротив него и слова не скажет. Не согласится конунг!
- Уговорим! – запальчиво возражал Олаф. – Скажем: отечество в опасности! Выручай, спасай! Кто если не ты!
Барон тогда поддержал Олафа:
- Хочет не хочет, а не отвертеться Магнусу! Волхв помажет его на царство, и деваться Магнусу будет некуда!
- А как быть с нынешним королем? - продолжали сомневаться более осмотрительные воеводы.
Барон удивлялся их непонятливости:
- Устраните его! – говорил он. – Вы воины непобедимого полка или трусы?! Сколько можно позволять королю-недотепе ошибаться? Даже в волчьей стае, если вожак промахивается, то уступает место более сильному и решительному. А в королевстве тем более! Священный орел лишит короля благословения, а на царство возведет Магнуса. С волхвом уже есть договоренность. Дело теперь только за вами!
Однако часть воевод по-прежнему колебалась. И тогда после долгих споров и увещеваний сошлись на том, чтобы дождаться, чем закончится поход. Если и на этот раз упрямство короля приведет к неудаче, то придется армии взять дело в свои руки. На том и уговорились.
Вот на этот-то уговор и намекал теперь Швейцерзанг своим подмигиванием. Ну а в том, что поход закончится неудачей, Олаф не сомневался.
«Что ж, – думал теперь он. – Значит, править королю осталось недолго…»
Олаф вновь бросил недобрый взгляд на короля. Рядом с королем стояла красавица-королева и о чем-то горячо просила. Воевода подъехал поближе, и ветер донес ее слова: она слезно умоляла супруга помириться с волхвом.
«Вот ведь как! – с горечью подумал Олаф. – Даже у недалеких, мало смыслящих в государственных делах женщин и то больше разума, чем у нашего горе-монарха! Неужели непонятно, что своим ослиным упрямством он раз за разом наступает на те же грабли и ставит королевство на грань погибели!»
Чуть поодаль от короля молодцевато держался в седле конунг Магнус. Олаф залюбовался его подтянутой, могучей фигурой.
«А ведь из него получится отличный король!» – с гордостью подумал Олаф.
Рядом с Магнусом, о чем-то с ним переговариваясь, на резвом скакуне гарцевала нарядно одетая дама – та самая французская маркиза, о которой в королевстве ходило столько толков. Барон Швейцерзанг называл ее интриганкой и советовал сторониться, однако уж в чем-чем, а в грациозности ей было не отказать!
Все было готово к началу похода. Уже выехали вперед трубачи, ожидая приказа играть сигнал к выступлению, как вдруг на возвышении, на помосте, откуда по вечерам провозглашались проповеди, появилась величественная фигура Верховного волхва. Одет он бы в безукоризненно белые одежды и опирался о тяжелый священный посох. Длинная седая борода его развевалась на ветру.
В войске произошло легкое волнение.
– Благослови, владыко! – послышались возгласы из рядов воинов.
Жрец поднял посох и засверкал очами.
– В каком направлении замышляется поход? – гневно вопросил он.
Все обратили взоры на короля.
– На юг! – спокойно отвечал король.
Жрец в ярости ударил посохом о землю.
– А разве неведомо тебе, богомерзкий король, что Священный орел повелел идти на запад? – зычно крикнул он. – Как смеешь ты, богохульник, ослушаться Священного орла?! Так знай же, нечестивец, ты мне больше не король! Не будет тебе от меня благословения! Ни тебе, ни твоему богопротивному походу!
В войске поднялся ропот. Олаф с затаенной надеждой поискал глазами Магнуса. Как поведет себя конунг, чью сторону займет? В установившейся полной тишине Магнус тронул поводья и медленно направил коня в сторону короля. Поравнявшись с королем, он встал с ним рядом, плечо к плечу, демонстрируя полную верность. Затем сделал знак трубачам, и те заиграли сигнал к выступлению.
Войско пришло в движение. Где-то невдалеке раздался было робкий колокольный звон, но тут же смолк. В угрюмом молчании, без колокольного напутствия и без приветственных кликов толпы, королевский полк на рысях прошел по улицам столицы и покинул город через южные ворота.
У крепостного рва, провожая войско, отдавал честь капитан Лангебарт.
"Если поход закончится неудачно, – отметил про себя Олаф, – капитана с ландскнехтами нужно будет нейтрализовать в первую очередь».