Королева почти тотчас пожалела, что покинула безопасность и роскошь дворца. Обступавшие ее теперь низкие, неказистые дома казались в неверном лунном свете враждебными и полными угроз. Люди были сплошь отвратительно одеты, попадались пьяные, горланящие песни. Пара подвыпивших молодцов перегородила дорогу.
– Куда путь держим, красавицы? – весело крикнул один из них, качаясь от вина, будто куст на ветру. – Айда с нами! Мы такой кабачок знаем – зашатаешься! Угощение за наш счет.
Королева в страхе стиснула локоть камеристки.
– Ступай своей дорогой, охальник! – закричала на молодца Гортензия зычным, совершенно не похожим на нее голосом. – Не то я сейчас мужа кликну!
– Мужа? – разочарованно протянул молодец. – Нет, с мужними нам не с руки. Ну и черт с вами! Подумаешь, королевы нашлись! Получше вас сыщем, стоит только свистнуть.
Пьянчуги загоготали и продолжили свой путь. Один из них, проходя мимо, исподтишка ущипнул Ясмину. Королева вспыхнула и хотела было догнать и примерно наказать наглеца, но на руке у нее повисла Гортензия.
– Ваше величество, нельзя! Это опасно, – горячо зашептала она на ухо. – Все мужчины в городе вооружены. К тому же это ведь пьяные – неизвестно, что у них на уме. Потерпите, ваше величество: в двух кварталах отсюда живет мой брат, он нас проводит.
Брат оказался высоким, статным юношей с приятным лицом и хорошими манерами, несмотря на уродливую, нищенскую одежду. Впрочем, королева начала уже к подобной одежде привыкать: почти все на улице были одеты, словно нищие.
Казалось, весь город устремился в одном направлении: сначала это был ручеек людей, прятавших глаза и стеснявшихся своего бедного одеяния, но затем ручей превратился в поток, и наконец образовалась целая толпа, направлявшаяся, как выяснилось, к Базарной площади на проповедь. Никто уже ничего не стеснялся. Напротив, толпа теперь с презрительными криками и свистом встречала тех редких прохожих, которые смели идти в нарядных одеждах.
Особенная неприязнь толпы досталась одной изящно одетой даме, по виду чужестранке, которая невозмутимо шла куда-то через недоброжелательную толпу.
– Не видел ли кто чужестранца в шляпе с плюмажем и воланами? – спрашивала у встречных дама. – Он называет себя бароном.
В ответ даме летели насмешки, свист и даже угрозы, но дама не обращала на брань ни малейшего внимания, а как ни в чем ни бывало продолжала свой путь и свои поиски.
Королева же пошла вслед толпе. В свете редких факелов Ясмина вглядывалась в лица своих подданных. В большинстве своем это были хорошие, незлые, добродушные лица. Люди коротко переговаривались, обсуждая свои мелкие дела и заботы. Заботы тоже были в целом незлые и добродушные. О здоровье детей. О ценах на хлеб. О кознях, творившихся во дворце.
– Король наш – правитель неплохой, – говорил пожилой мужик, очевидно, кожевник, поскольку в пальцы его въелась дубильная краска. – Но вот жена у него – сущая злодейка! Интриганка, ведьма! Околдовала волю короля и теперь вертит им по своему изволению!
– Кто тебе такое сказал? – вспыхнула, не удержавшись, Ясмина. Гортензия умоляюще потянула ее за рукав, а брат камеристки выступил вперед и на всякий случай положил руку на эфес шпаги.
– Так ведь это все знают! – отозвался кожевник. – И волхв Тамыш так говорит. За спиной доброго короля прокручивает темные делишки злодейка-королева на пару с этим предателем-азиатом, как его – Нукером. Спелись и ведут королевство к пропасти!
У Ясмины от гнева и обиды задрожали ресницы. С ее уст едва не сорвался крик, призывающий стражу, но она вовремя вспомнила о своем инкогнито и прикусила язык.
– Это неправда, – только и смогла она вымолвить дрожащим голосом.
– Ты что, баба, с луны свалилась? – удивился кожевник. – Всем давно известно: эта подколодная змея-королева гадит всем как только может. И имя у нее басурманское. Надо бы проверить, не заслана ли она во дворец ротонами!..
Кожевник продолжал говорить, но Ясмина его уже не слышала. Гортензия тащила ее в гущу толпы, путь в которой мощным плечом пробивал брат. Ясмина не сопротивлялась. По щекам ее текли слезы. Сквозь стыд и унижение в висок стучала лишь одна мысль.
– Скажи мне, Гортензия, – спросила она слабым голосом. – Это правда, что такие вещи говорит обо мне волхв Тамыш?
Камеристка отвела было глаза, но тут же бойко затараторила как ни в чем не бывало.
– Да чего он только ни говорит, ваше величество! В государственных делах иногда приходится лукавить. Верьте только тому, что он скажет вам в беседе с глазу на глаз!