– Переночевать-то хоть есть где? – участливо спросил зурнист. – Нет? Ну тогда топай с нами. Дадим тебе ночлег. – Он оглянулся на спутников. – Поможем земляку, друзья? Только не проговорись, что мы земляки, а то и вправду на первом суку вздернут.
Ротон колебался.
– Прежде расскажи, как вы попали в город и что здесь делаете, – угрюмо произнес он. – Я не собираюсь делить кров с изменниками!
– Да чего вы с ним нянчитесь? – не выдержал стоявший в стороне барабанщик. Он уже не делал попыток вытащить нож, но настроен был по-прежнему враждебно. – Не хочет идти с нами – не надо. Пусть попробует в одиночку ночь в городе переждать. Где он собирается спать? В кустарнике у палисадников? Да будет ему известно, что почти в каждом дворе держат собак. А по ночам их спускают с цепи. Мы сами первое время вечно покусанные ходили, покуда не прибились к храму.
– Погоди, Мехмет, – мягко сказал ему зурнист. – Хочет человек знать, как мы тут очутились, ну так пусть узнает. Скрывать нам нечего. А очутились мы в королевстве, – продолжал он, обращаясь к ротону – так же, как и ты, если не врешь, что тебя пленили. А в плен мы попали по глупости – правда, не по собственной… Вот как дело было:
Взяла наша орда штурмом город. Воины, как водится, разбежались сумы добычей набивать да полон набирать. Именины души: город беззащитный, охрана перебита, заходи в любой дом, бери что душе угодно!..
И тут вдруг мчит тысяцкий. Весь в мыле, глаза безумные. Кричит нам:
«Играйте отход! Королевский полк город окружает!»
«Да не послушается никто! – говорим ему мы. – Не поверят! Всем еще до набега сказали, что оседлых глупцов обвели вокруг пальца и королевское войско ждет нас совсем с другой стороны».
А тысяцкий уперся, как баран:
«Трубите отход, шелудивые псы! А то плетью запорю!» – орет.
Ну, трубим мы сбор и отход. А никто не слушает: все добычу делят, с пустыми руками возвращаться не хотят. Говорим мы тысяцкому:
«Уходить надо. Как бы самим в плен не угодить!». А он:
«Играйте, шелудивые псы! Я вот вам сейчас порассуждаю, плетью-то! Мне воинов спасать надо. На кой шайтан мне о вас, псах-музыкантах заботиться?!» И тоже вроде тебя: «Изменники!» – кричит.
Ну стоим мы, играем отход. Вдруг видим: по улицам уже конница королевская скачет. Мы тыр-пыр, вперед, назад – везде пути отрезаны. Кинулись в первый попавшийся дом. Колотим в ворота – никто не открывает. Выбили дверь, заметались по комнатам. Видим, в углу стоит женщина: вся сжалась, в глазах страх. Мы – к ней. Я в те времена уже кое-как по-здешнему понимал, а говорить еще почти не умел.
«Музыка! – кричу и себя в грудь пальцем тыкаю. – Музыка мы, не воины! Спрячь нас!»
Женщина вроде поняла, закивала, повела за собой, открыла погреб. Да только не спрятала, а заперла нас там. Ну, думаем, конец нам пришел – сейчас королевских гвардейцев приведет! Но нет, обошлось…
Просидели мы в погребе дня два, дрожа от холода и страха. Затем выпускает нас женщина. Сажает за стол. И в глазах у нее ненависть вперемешку с жалостью.
«Надо бы вас в королевский полк сдать, – говорит, – да только знаете, что они с вашими пленными делают?» И проводит пальцем себе по шее. «Всех до единого! – говорит. – И не посмотрят, что вы музыканты! Вроде бы и поделом вам, а все равно как-то не по-божески».
Посидела немного, раздумывая.
«И что мне с вами делать?» – говорит.
А что мы можем ответить? Сидим, дрожим.
«Музыканты?» – спрашивает она наконец. Мы закивали: музыканты, музыканты, да! «Докажите! – требует. – Сыграйте что-нибудь».
Ну, сыграли мы… У меня, по счастью, зурна сохранилась, остальные вместо барабанов на столе ритм выбивали. Сыграли что пожалостливей, колыбельную. Женщина даже слезу платком утерла.
«Обещайте, – говорит, – что никогда больше не придете нашу землю воевать, и я вас отпущу». Ну, мы и обещали. Поклялись. Вот так и оказались здесь.
Зурнист закончил рассказ и вопросительно поглядел на ротона.
– Ну что ты теперь скажешь?
Ротон вспомнил, как его самого не пойми с чего, за здорово живешь, освободил король.
– Чудеса! – в задумчивости произнес он.
– Поживешь тут, и не таких чудес насмотришься! Только шоры с глаз сними, да и спесь кочевую умерь. А то с непривычки от здешних диковин умом можешь тронуться.
Барабанщики с тамтамами на плечах устали ждать и начали тихо роптать.
– Ну что, идешь с нами? – спросил зурнист.
Ротон кивнул. Ходить покусанным собаками решительно не хотелось.
– В таком случае давай знакомиться, – предложил зурнист. – Нашего вспыльчивого барабанщика, как ты уже знаешь, зовут Мехмет. Меня – Селим. А как зовут тебя?
– Менглы.
– Знатное имя! – почтительно сказал Селим-зурнист. – Уж не родня ли ты хану Чартыю?
– Нет, – солгал ротон.