Глава 22. Досадные помехи в слежке
Птицы, да не те!
Обед в королевской столовой проходил непривычно тихо. Для королевы это было особенно удивительно, учитывая что впервые за долгое время к общему столу присоединился конунг Магнус. При обычных обстоятельствах это должно было означать громогласные придирки к прислуге, грубоватые шуточки и рискованные комплименты, вгонявшие женщин в краску. Однако на сей раз конунг был молчалив, смущен, мало ел и отвечал невпопад. Король тоже молчал, о чем-то сосредоточенно раздумывыя, но к этому Ясмина уже успела в последнее время привыкнуть, а потому не удивлялась.
Однако что действительно изумляло, так это поведение маркизы. Вместо того чтобы похваляться новым платьем, которое, кстати, и вправду придавала ей неописуемую прелесть, француженка весь обед просидела опустив глаза, почти ничего не ела и только время от времени бросала быстрые робкие взоры, тут же, впрочем, вновь тушуясь. Ясмина проследила за взглядами француженки и еще больше подивилась: та смотрела исключительно на Магнуса! Временами глаза конунга и маркизы встречались, и тогда оба краснели и бледнели, будто малые дети! Для Ясмины стало ясно как день: она наблюдает за двумя влюбленными голубками. Ах, как это было романтично!
Король, конечно, ничего замечал. Он вскоре поднялся из-за стола, извинился и ушел на военный совет воевод. Магнус тут же последовал за ним, украдкой бросив прощальный взгляд на маркизу. Та от взгляда порозовела.
Мужчины удалились, а француженка продолжала в задумчивости ковырять в тарелке вилкой, почти не притронувшись к еде. Рядом с тарелкой сиротливо стоял так и не пригубленный бокал вина.
– Что с вами, дорогая Эмилия? – участливо спросила королева. – Откуда такой несчастный вид? Уж не влюбились ли вы?
Маркиза тряхнула головой, как бы прогоняя наваждение. Осушила до дна хрустальный бокал.
– Нет, ваше величество Ясмина, – с грустью, как показалось королеве, ответила она. – Подходящего герцога, увы, найти пока не удается. Просто разыгралась мигрень. Никакого спасу от нее нет! Мучит с самой ночи.
– Вам нужно развеяться, дорогая Эмилия, – решила Ясмина. – И я, кажется, знаю, чем вас развеселить! – В глазах королевы загорелся лукавый огонек, и она извлекла из декольте уже знакомый маркизе ключик. – Сегодня опять состоится шу-шу-шу секретный совет воевод, и можно будет пойти тайком подслушать….
Маркиза лишь болезненно поморщилась.
– Секретные советы только усиливают мигрень, ваше величество. Уж поверьте моему опыту!
Лицо королевы приняло озабоченное выражение.
– Но как же тогда помочь вам, дорогая Эмилия? Может быть, позвать лейб-медика?
– Медики тут не помогут, ваше величество. Уж если зарядит мигрень, то пиши пропало: не отпустит несколько дней! Есть, правда, одно средство, но вряд ли оно отыщется во дворце…
– Какое средство? – заинтригованно спросила Ясмина.
– А вы разве не знаете, ваше величество? Птичье пение! Достаточно лишь с четверть часа послушать птиц, и мигрень как рукой снимает! В Европе только об этом и говорят! Многие даже устраивают в домах зимние сады, где птицы щебечут круглый год напролет.
Королева всплеснула руками.
– Дорогая Эмилия! Как же это я раньше не показала вам своих птичек! Совсем забыла за хлопотами с поэтическими салонами! Представьте, милая маркиза, у нас во дворце есть чудесный зимний сад! С изумительными редкими канарейками. Изумительными! Вы непременно должны их увидеть! И не вздумайте отказываться! Слышать ничего не хочу! Гортензия! – позвонила королева в колокольчик.
Тотчас явилась камеристка.
– Гортензия! Мы с маркизой желаем видеть канареек! Надеюсь, ты не забыла их покормить? Ну что же ты медлишь, Гортензия! Показывай путь! Милая Эмилия, ручаюсь, вы нигде больше не увидите таких чудесных птичек, как у меня!
Отправились к летнему саду по длинным дворцовым коридорам. По дороге повстречался Нукер, который долго подозрительно глядел вслед. Проходящим дамам отдал честь капитан Лангебарт, при этом непонятно отчего смутившись и пряча глаза. Но вот и заветная дверь. Гортензия повернула ключ, и воздух наполнился птичьим пением.
– Ну как вам наш зимний сад, милая Эмилия? – с гордостью спросила королева.
Зимний сад представлял собой просторную комнату, утопающую в зелени. Повсюду в кадках благоухали кустарники и цветы, по стенам вился плющ, а посредине комнаты журчал фонтан. На прикрепленных под потолком жердочках сидели примерно с дюжину желтых канареек и отчаянно громко пели.
– Прелестно! – похвалила маркиза. – Ничуть не хуже, чем в Париже!
Она прошла к окнам, раздвинула портьеры, со знанием дела ощупывая ткань.
– Бархат? – деловито осведомилась она. Заглянула за кустарники; с видом знатока осмотрела плинтусы, нагнулась, чтобы убедиться, что под основанием фонтана нет полостей; попробовала наощупь плющ. Еще раз цепким взглядом оглядела помещение.
– Прелестно! – вынесла она окончательный приговор.
– Канареек привезли из Италии! – сияла от похвалы королева. – Ужасно редкие и очень нежные птички! Требуют крайне тщательного ухода.
– Чем вы их кормите? – спросила маркиза.
– Кормим хлебными крошками, правда, Гортензия? Два раз в день: утром и вечером.
– Это хорошо, – одобрила маркиза, задумчиво разглядывая жердочки под потолком. – А нет ли у вас здесь и других птиц?
Камеристка Гортензия вздрогнула, а королева нахмурилась.
– Каких других птиц вы имеете в виду, милая Эмилия?
– Ну, щеглов, соловьев, певчих дроздов… Иногда так приятно разнообразие, ваше величество!
– Нет, у нас здесь лишь канарейки, – сказала королева. – Только дорогие, заморские птицы! А прочих ведь в любой роще видимо-невидимо, к чему их во дворце держать?