Ох уж этот бес упрямства!
Усаживая маркизу на единственное кресло в своих дворцовых апартаментах, Магнус с тревогой думал: а удобно ли ей сидеть? Не послать ли прислугу за подушкой? Не велеть ли затопить камин? Он взглянул на свою комнату глазами изнеженной француженки и пришел в ужас. Помещение, хоть и просторное, была совершенно голым – ни ковров на полу, ни величественных картин на стенах, ни дорогих драпировок, ни балдахинов, ни изысканной мебели. Типичное обиталище привычного к походной жизни вояки, презирающего негу и комфорт. Единственным украшением служили развешанные по стенам скрещенные мечи и пистоли. Но украшения ли это? Не напугают ли они впечатлительную особу?
– Вы должны извинить меня, дорогая Эмилия, – виновато произнес конунг. – Жилище мое неуютно, плохо пригодно для приема дам. Но это лишь временная моя обитель. Бываю я тут нечасто, только когда ночую во дворце. Основная берлога у меня в полковых казармах – впрочем, там еще менее уютно.
«Боже, что за чушь я несу?» – в ужасе подумал Магнус.
– А еще я должен извиниться перед вами, дорогая Эмилия, – поспешно продолжал он, – за несдержанность и грубость в стычке с этим проходимцем Нукером. Совершенно непростительно с моей стороны! Сквернословил, как последний сапожник! Но вы должны меня понять: этот прохвост наносил оскорбления очень дорогой для моего сердца даме…
«Боже, как я прямолинеен! Солдафон! Ну точно: неотесанный солдафон!» – снова подумал Магнус и продолжал с горечью в голосе:
– Вы, вероятно, считаете меня никчемным грубияном, неотесанным солдафоном, дорогая маркиза? Человеком несдержанным, необузданным, невоспитанным, неделикатным? Со стороны я, должно быть, представляюсь вам чудовищем, способным лишь горланить команды, распекать подчиненных и махать мечом. Однако уверяю вас, это вовсе не так! Вы не поверите, дорогая Эмилия, но в детстве я был нежным и впечатлительным ребенком, гордостью учителя изящного этикета и светских манер! Если бы судьба сложилась чуть иначе, из меня мог бы выйти куртуазный галантный франт!
– Вы превосходно танцуете, конунг, – сделала ему комплимент маркиза.
– Вот видите! – обрадовался доброму слову Магнус. – Кое-что из светских манер я еще не растерял. И если бы нашлась женщина… умная, тонкая, нежная… как вы, дорогая Эмилия, то как знать: в моей жизни все еще могло бы перемениться!
«Ах, как же я прямолинеен! Прямо в лоб! Ну, точно солдафон!» – терзаясь, думал Магнус.
– Видите ли, конунг… – начала маркиза, но Магнус перебил ее.
– Прошу вас, не возражайте, дорогая Эмилия! Умоляю вас, позвольте мне высказаться! Земля слухами полнится: я знаю, вы дали зарок, что ваш избранник непременно должен быть герцогом. Но признайтесь по совести, дорогая Эмилия, ведь это лишь пустые отговорки! А на самом деле вы просто не хотите связывать свою судьбу с грубым, несветским солдафоном!
Магнус вглянул на свои солдатские ботфорты глазами маркизы и ужаснулся их неизящности.
- Впрочем, насчет титула вы, вероятно, правы, - продолжал он. - Если бы с детства я обладал благородным аристократическим титулом, то, как знать, возможно, и характер бы у меня был более утонченным. Но судьба распорядилась иначе! В юности нам с братом выпали разные жребии: он предался управлению королевством, а мне досталось военное поприще. Знаете, дорогая Эмилия, есть такая поговорка: как корабль назовешь, так он и поплывет! Я с младых ногтей стал конунгом, то есть воином, предводителем боевой дружины. Кровавые битвы, близкое присутствие смерти, постоянные опасности – все это ожесточает сердце. Поневоле становишься грубияном.
Магнус перевел дух и продолжал, прижимая руки к груди:
- Но вот я встретил вас, дорогая Эмилия, и весь мир для меня переменился! Это была любовь с первого взгляда! Как только я увидел вас, дорогая Эмилия, я понял: это судьба! Никогда раньше мне не приходилось встречать такую удивительную женщину, как вы! В вашем чудесном лазоревом платье вы совершенно неотразимы, от вас невозможно глаз отвесть! Одно ваше слово – и я готов забыть свою прежнюю грубую, бивуачную жизнь и стать навеки вашим преданным галантным кавалером! Если бы, дорогая Эмилия, вы согласились принять раскаявшееся сердце вояки, я стал бы счастливейшим человеком на свете!
Иногда в решительные моменты жизни на маркизу вдруг нападал бес упрямства. «Зарок! – шептал ей бес, – не забудь про зарок!»
– Ах, любезный конунг! – сказала француженка. – Опыт научил меня не доверять льстивым уверениям мужчин. Верить можно лишь надежным, незыблимым вещам. Таким, например, как титул. Молва не обманула вас: я дала зарок, что если выйду замуж, то непременно за герцога! А зарок есть зарок. Нарушать его нельзя!
Магнус посмотрел на нее умоляюще.
– Но ведь конунг тоже неплохой титул, дорогая Эмилия! Высший в Скандинавии! Даже выше герцога!
Упрямый бес противоречия ответил за маркизу:
– Нет, любезный конунг, живем мы здесь, в Европе, а не в Варяжских землях! Титул герцога мне как-то милее.
– Дорогая Эмилия! – Магнус снова в отчаянии приложил руки к груди. – Не торопитесь с отказом. Оставьте мне надежду! Грядут большие события. Я не имею права об этом говорить… впрочем, какие у меня от вас могут быть тайны! Состоялся военный совет воевод. Войско выступает в поход. Король в кои-то веки перестал юлить и принял решение…
В глазах маркизы на мгновенье загорелось лисье любопытство.
- И куда пойдет войско? - спросила она.
– На юг. Как мы ни старались, но не смогли уломать короля. Упрямец настоял на своем! – ответил Магнус. – А, впрочем, какая разница! Юг, запад, север… все равно! Главное – время колебаний и шатаний позади, принято наконец решение: будет поход! А там уж как карта ляжет. Может статься, меня убьют в бою. А возможно, звезды расположатся иначе, и я добуду титул повыше герцога! Чем черт не шутит! Вдруг я стану, к примеру, ротонским ханом! Такой титул вас бы устроил, дорогая Эмилия?
Маркиза рассмеялась:
– Шах? Шахиня? Шамаханская царица? Что ж, звучит неплохо! Всяко лучше, чем конунгиня!.. Пожалуй, я подумаю.
Маркизе нравились мужчины с чувством юмора.