— Надо надеяться, — добавил он, — что благодаря успокоительному действию таблеток Марли научится справляться со своим страхом и действовать более разумно. Страх грозы довольно обычен для собак, особенно во Флориде, где в весенние месяцы грозы бушуют почти каждый день.
Марли обнюхал пузырек: похоже, перспектива просидеть всю жизнь на психотропных препаратах его не смущала.
Доктор Джей пожевал губами, словно хотел что-то сказать, но не решался.
— И вот еще что, — проговорил он наконец. — Возможно, вам стоит подумать о кастрации.
— Кастрации? — повторил я. — Вы хотите сказать…
Видимо, на моем лице отразились сильные чувства, потому что он поспешно добавил:
— Это совершенно безболезненно, и ему самому станет намного комфортнее.
Доктор Джей слышал о поведенческих проблемах Марли — и о гиперактивности, и о жевании ботинок, и о наших неудачных уроках дрессировки. А в последнее время семимесячный Марли приобрел привычку прыгать на все, что движется, в том числе на наших гостей.
— Это уберет невротическую сексуальную энергию и сделает его спокойнее и счастливее, — пояснил он, добавив, что на жизнерадостный характер Марли операция не повлияет.
— Не знаю, — проговорил я. — Просто это звучит как-то очень… безвозвратно.
А вот у Дженни таких сомнений не было.
— Надо отрезать ему яйца — значит, отрежем! — объявила она.
— А как же потомство? — спросил я.
— Думаю, вам стоит подумать об этом реалистично, — посоветовал врач. — Марли — прекрасный пес, но я не уверен, что он обладает всеми достоинствами производителя.
Он выразился так дипломатично, как только мог, но на лице у него было написано крупными буквами: «Боже правый! Ради блага будущих поколений не позволяйте этой генетической ошибке закрепиться в потомстве!»
Я пообещал подумать.
В тоже самое время, когда мы размышляли о том, стоит ли лишать Марли мужского достоинства, на мое собственное достоинство свалилась нежданная напасть. Доктор Шерман объявил Дженни, что ее организм готов к новой беременности, и моя жена взялась за дело с целеустремленностью спортсмена, борющегося за олимпийскую медаль. Остались в прошлом те дни, когда мы просто откладывали в сторону таблетки и смотрели, что из этого выйдет. В войне за новую жизнь Дженни перешла в наступление. И мне в этом наступлении предназначалась весьма ответственная роль. Ночная забава превратилась в медицинскую процедуру — с измерением влагалищной температуры, схемами овуляций и так далее.
Дженни привыкла к тому, что я, как говорится, всегда готов, и считала, что так будет продолжаться в любой обстановке. Я мог, например, мусор выносить — и тут на пороге кухни появлялась моя жена с календарем в руках и объявляла:
— Месячные у меня были семнадцатого, значит… — тут она бросала последний взгляд на календарь, — значит, нам надо сделать это СЕЙЧАС!
Мужчины из семейства Гроган — в том числе и я — плохо переносят давление. Несколько таких случаев — и передо мной вырос в полный рост страшнейший из мужских кошмаров: неудача в постели. Чем сильнее я ощущал свой супружеский долг, тем труднее мне было расслабиться и делать все естественно. Дошло до того, что при одной мысли о сексе меня начал охватывать смертельный ужас.
Однажды утром (в то время я работал в редакции газеты Западного Палм-Бич, всего в десяти минутах от дома) Дженни позвонила мне и спросила, не хочу ли я в обеденный перерыв заехать домой?
— Может быть, лучше встретимся в каком-нибудь ресторане? — предложил я.
— Лучше дома, — ответила она и, понизив голос, добавила: — Сегодня хороший день. Видишь ли, я… ну… мне кажется… у меня… овуляция.
Меня охватил ужас. Хотелось взмолиться: «Боже мой, только не это! Только не проклятое слово на букву О!» Но я ответил так спокойно и небрежно, как только мог:
— Конечно. Буду в полпервого.
Когда я вошел в дом, Марли, как обычно, бросился мне навстречу, но Дженни не показывалась. Я позвал ее.
— Я в ванной! — откликнулась она. — Сейчас выйду.
Чтобы убить время, я принялся разбирать почту. Мне было очень не по себе.
— Привет, морячок! — раздался сзади голос моей жены.
Я обернулся. Дженни стояла передо мной в чудном шелковом лифчике и почти прозрачных трусиках-стрингах. Плоский живот… потрясающие длинные ноги… никогда еще моя жена не выглядела так соблазнительно!
— Ну, как я выгляжу? — поинтересовалась она.
Моя любимая выглядела ПОТРЯСАЮЩЕ! И сама это знала.