— Верно, — согласился Мейси, — но он также согласился стать свидетелем обвинения, если дело дойдет до суда.
— Слава Богу, что Кранц под надежным запором, а то бы ваш главный свидетель и до здания суда не дошел.
Мейси удивленно воззрился на Джека и обратился к Анне:
— Вы что, не читали сегодняшнюю «Таймс»?
— Нет, — ответила та, не понимая, о чем он говорит.
Мейси открыл досье и через стол передал Анне заметку о побеге Кранц из особо охраняемой тюремной больницы.
Еще не дочитав до конца, Анна заметила:
— Теперь мне придется до конца жизни бояться.
— Не думаю, — возразил Джек. — Кранц входит в десятку самых разыскиваемых ФБР преступников. Вряд ли она поспешит с возвращением в Штаты.
— Фенстона это не остановит, он все равно захочет поквитаться.
— С какой стати? — спросил Джек. — Он получил своего Ван Гога, вы для него больше не существуете.
— Не получил он Ван Гога, — сказала Анна.
— То есть как не получил? — удивился Джек.
— Мне позвонила Тина и предупредила, что Фенстон устроил оценку картины на предмет страховки.
— Что же в этом страшного? — спросил Джек.
— То, что картина — подделка, — ответила Анна, подняв голову.
— Подделка? — в один голос переспросили фэбээровцы.
— Да, для этого мне и пришлось слетать в Бухарест. Один изумительный портретист, мой старый друг, сделал копию.
— Так вот почему вы отправили красный контейнер назад в Лондон и даже позволили «Хранилищу искусств» его перехватить и переправить в Нью-Йорк, — заметил Мейси.
— Но вы же понимали, что обман будет разоблачен, — сказал Джек.
— Да, но со временем, — согласилась Анна, — в этом все дело. Мне требовалось время, и только время. Я бы успела продать оригинал еще до того, как Фенстон разгадает мои планы.
— И успели? — спросил Мейси.
— Да. Накамура согласился купить картину за пятьдесят миллионов долларов. Этих денег Арабелле хватит с лихвой, чтобы расплатиться с долгами сестры и сохранить поместье. Он уже перевел пять миллионов на счет своих лондонских поверенных и согласился заплатить остальные сорок пять, как только увидит оригинал своими глазами.
— У вас хватит времени? — поинтересовался Мейси.
— Сегодня вечером я вылетаю в Лондон, а Накамура намерен приехать к нам в Уэнтворт-Холл завтра вечером.
— Можете не успеть, — заметил Джек.
— Успеет, если Липман передаст обещанное нынче вечером, — возразил Мейси.
— Не посвятите ли меня в ваши планы? — спросила Анна.
— Нет, не посвятим, — отрезал Джек. — Садитесь в самолет, летите в Англию и завершайте продажу, а мы займемся нашими делами.
— В ваши дела входит наблюдение за Тиной? — осведомилась Анна. — Нынче утром ее выгнали со службы.
— Почему? — спросил Мейси.
— Фенстон узнал, что она помогала мне.
— Доктор Петреску, если Фенстон получил подделку, то где же оригинал? — спросил Мейси.
— В Уэнтворт-Холле. Забрав холст из «Сотбис», я сразу доставила его на такси к Арабелле. Оттуда я увезла всего лишь красный футляр и раму от картины.
— И весь ваш ложный маневр вы провели на глазах у Джека?
— Провела, и еще как провела, — улыбнулась Анна.
— Где же находился Ван Гог, когда два моих опытнейших агента завтракали с вами и леди Арабеллой?
— В спальне Ван Гога, прямо над ними, — ответила Анна.
— Так близко, — сказал Мейси.
Кранц ждала, и только после десятого звонка раздался щелчок и голос спросил:
— Где вы?
— В России.
— Прекрасно. У меня для вас еще одно дело. Уэнтворт-Холл. Двойная оплата.
— Туда мне нельзя. Слишком рискованно.
— Может, рискнете, если я скажу, чью глотку вы должны перерезать на этот раз.
— Слушаю, — сказала она, и Фенстон назвал очередную жертву. — Вы заплатите мне за это два миллиона долларов?
— Даже три, если заодно прикончите и Петреску. А четыре, если первую глотку перережете у нее на глазах.
Долгое молчание, затем:
— Два миллиона вперед.
— В обычном месте?
— Нет, — ответила она и назвала номер счета в московском банке.
Фенстон положил трубку и позвонил Липману по внутреннему:
— Вы мне срочно нужны.
Через миг Липман явился.
— Она сбежала и сейчас в России, — сообщил Фенстон.
— Собирается вернуться в Нью-Йорк?