Кранц внезапно всадила нож в холст. Прорезала Ван Гогу шею и, собравшись с силами, завершила неровный овал, вырезав голову Ван Гога и оставив в центре картины дыру с неровными краями.
Голова Ван Гога упала на подушку. Кранц впилась в нее взглядом, наслаждаясь мигом своего торжества, и тут Анна обрушила ей на голову тяжелую раму. Но Кранц успела извернуться, подставила руку, и удар пришелся в плечо. Анна соскочила с постели и бросилась к двери, однако Кранц прыгнула следом и вонзила ей в ногу кончик ножа. Из ноги фонтаном брызнула кровь, и Анна упала в нескольких сантиметрах от двери. Кранц вцепилась ей в волосы и повалила на пол. Последнее, что услышала от нее Анна, были слова:
— А это уже за меня.
Кранц занесла руку для привычного удара, но дверь распахнулась и в проеме возникла женщина в халате из блестящего шелка и с охотничьим ружьем в руках.
На миг Кранц застыла, увидев перед собой леди Викторию Уэнтворт. Она же ее убила собственными руками! Или это призрак? Она растерялась, все еще прижимая лезвие к горлу Анны.
Кранц попятилась к открытому окну, подтягивая за собой жертву. Арабелла подняла ружье и взвела курок:
— Еще одна капля крови — и от вас мокрого места не останется, — пообещала она.
Внезапно Кранц выпустила волосы Анны и боком нырнула в окно, приземлившись на балконе. Арабелла вскинула ружье и выстрелила, оставив на месте оконного переплета зияющую дыру с дымящимися краями. Подбежала к ней и крикнула, словно давая команду к началу облавы на фазаньей охоте:
— Эндрюс, свет!
Через миг прожектора залили светом переднюю лужайку, превратив ее в футбольное поле, по которому одинокий игрок бежал к своей цели.
Арабелла вперилась взглядом в маленькую фигурку, зигзагами убегающую по лужайке. Крепко прижала приклад к плечу, прицелилась и нажала на спуск. Кранц упала, но продолжала ползти к ограде.
— Вот черт! — посетовала Арабелла. — Только ранила.
Она сбежала вниз и крикнула:
— Эндрюс, патроны!
Эндрюс распахнул перед ней парадную дверь, одновременно вручив ее светлости два патрона. Арабелла мигом перезарядила ружье и выбежала из дома. Черная фигурка сменила направление, но Арабелла с каждым шагом ее настигала. Остановилась посреди лужайки, прицелилась и собиралась выстрелить, когда к дому подкатили три полицейские машины и карета «скорой помощи». Свет фар ослепил Арабеллу, так что она не могла толком разглядеть свою дичь.
Первый автомобиль, проскрежетав тормозами, остановился.
— Добрый вечер, главный суперинтендент, — произнесла она, прикрывая глаза от света.
— Добрый вечер, Арабелла, — ответил тот, словно всего лишь на пять минут опоздал к началу приема. — У вас все в порядке?
— Было в порядке, пока вы не приехали. Как вы умудрились так быстро подоспеть?
— Скажите спасибо вашему американскому знакомцу Джеку Дилени. Мы уже час как держим поместье под наблюдением.
— Дали бы мне еще пару минут, я бы ее прикончила, а там будь что будет.
— Я вас решительно не понимаю, — произнес главный суперинтендент.
Тут появился господин Накамура в домашнем халате.
— Мне кажется, Анна…
— Господи! — воскликнула Арабелла. Она метнулась в дом, взлетела по лестнице в спальню Ван Гога и увидела, как Эндрюс, стоя на коленях, сноровисто перевязывает Анне ногу.
В комнату вбежал господин Накамура.
— Долгие годы, Арабелла, — сказал он, — я задавался вопросом, что происходит на приемах в английских особняках. — Он сделал паузу. — Теперь я знаю ответ.
Арабелла расхохоталась, но, обернувшись, увидела, что он разглядывает изуродованный холст.
— Боже! — вырвалось у нее при виде того, что осталось от ее наследства. — Этот сукин сын Фенстон всех нас обставил.
Анна с трудом поднялась и села на край постели.
— Не думаю, — возразила она и, встретив удивленный взгляд Арабеллы, добавила: — Но благодарить за это следует одного Эндрюса.
— Эндрюса? — переспросила Арабелла.
— Да. Он мне сказал, что господин Накамура отбывает рано утром и поэтому было бы лучше снять картину, пока мы ужинаем. Тогда слуги могли бы без спешки вставить ее в настоящую раму, упаковать и подготовить к отправке. — Анна помолчала. — По-моему, я дословно запомнила, что он сказал: «Если, с вашего позволения, мы заменим оригинал на подделку, уверен, что ее светлость об этом и не прознает».