Однако сейчас этот способ не сработал – где-то глубоко внутри, неприятно карябая, всё ещё шевелился маленький комочек из раздражения и неловкости, резко увеличиваясь в размере, стоило только обратить на него внимание. Смирившись с тем, что до конца избавиться от этого она, по всей видимости, не сможет, Хартфилия отложила рисунок, сходила в спальню за пледом, чтобы укрыть друга – он так и не проснулся, а будить его не хотелось. Люси расправила тёплую ворсистую ткань в широкую клетку, осторожно окутала ею Нацу и присела рядом. Взгляд пробежался по растрёпанным розовым прядям, смеженным векам, широким скулам и скользнул вниз, к груди, на которой пару дней назад она своими руками рисовала Драгнилу татуировку. Тигр всё так же скалился, демонстрируя свой свободолюбивый характер, невольно воскрешая в памяти не столько события, сколько ощущения, сопутствующие его появлению.
Первые «мазки» дались с трудом – руки ещё не привыкли ни к материалу, ни к основе. Гажил что-то негромко бубнил над ухом, однако Люси, кажется, плохо понимала, о чём он говорит, поэтому мастер положил свои ладони поверх её, показывая и направляя. Но вскоре художница освоилась, стала действовать увереннее, а потом процесс настолько захватил её, что Хартфилия забыла обо всём, наслаждаясь каждым движением. Необычно, восхитительно, захватывающе. Наносить тату оказалось не в пример интереснее, чем находиться по другую сторону пакетика с хной.
Она уже почти закончила, когда Рэдфокс, одобрительно хмыкнув, сказал, что пойдёт покурит. Люси только кивнула, не отрываясь от работы. Уже через пару минут рисунок, к её великому сожалению, был готов. Девушка чуть отстранилась, чтобы посмотреть на него с более дальнего расстояния, при этом оперевшись о грудь Драгнила рукой. И почувствовала, как сильно, неровно бьётся его сердце. Как напряжены мышцы и сбито дыхание. А ещё закрыты глаза и челюсти сжаты так, что побелели скулы – это она заметила, стоило лишь посмотреть Нацу в лицо.
И снова, как тогда, на пляже, поразиться тому, насколько он красив и невероятно, чертовски сексуален и притягателен – настолько, что хотелось смотреть на него, не отрываясь, впитывая в себя каждую чёрточку, с трудом сдерживаясь, чтобы не протянуть руку и не провести подушечками пальцев там, где сейчас скользил её взгляд: скула, подбородок, ключица…
Вернувшийся Гажил, громко затопав своими тяжёлыми ботинками, заставил её оторваться от Драгнила, отодвинуться, убрать начавшую дрожать руку. И постараться побороть смущение, спрятав его за чуть натянутой улыбкой.
Люси улыбнулась и поправила клетчатую ткань. Ей всегда было приятно заботиться о друге: готовить его любимые блюда, дарить подарки, ходить с ним на футбол и вот как сейчас укрывать пледом. Это было естественно и никогда не вызывало ни раздражения, ни неловкости. Но вчера вдруг что-то изменилось, причём настолько сильно, что девушка теперь не знала, сможет ли она и дальше вести себя с Нацу, как раньше. Сейчас, когда он спал, не смотрел на неё и не говорил с ней, всё словно вернулось на круги своя, и Хартфилия была безумно благодарна Риу за её столь своевременное появление в своей квартире. И за странную идею, мелькнувшую в голове.
Минут через пятнадцать художница быстро спускалась по ступенькам, чувствуя, как снова горят щёки – теперь уже от стыда. То, что она сделала… Это было бегством – от себя, от Драгнила, от проблемы, но пока Люси не видела другого выхода. Ей нужно время, она не готова. Хотя бы ещё один день, одну ночь, несколько часов – собраться с мыслями, успокоиться, решить… что? Что делать или… не делать дальше? Сможет ли? Найдёт ли в себе силы? Успеет ли?
Эти вопросы не давали ей покоя ни в кафе, куда она пришла раньше времени, ни дома после работы. Они катались в голове, как стеклянные шарики, сталкивались друг с другом, отдаваясь внутри черепной коробки неприятным, раздражающим гулом и острой стреляющей болью в левом виске – организм, устав от её метаний и самоедства, ответил ей мигренью. Хартфилия, кое-как доработав свою смену, вернулась домой на такси, чего никогда раньше не делала, и, выпив таблетку, просто рухнула на кровать, не в силах даже раздеться.
Поэтому оставленную Нацу записку, как и пропущенные от него звонки она увидела только утром. Не ответить на них было нельзя, однако Люси снова пошла по пути наименьшего сопротивления, ограничившись сообщением: «Прости, вчера сильно болела голова, не слышала твоих звонков. Какая мармеладка была на этот раз?», и невольно улыбнулась, получив ответную смску: «Банановая :)».
Комментарий к Банановая
Кто видел арку про Звездных духов после ВМИ, тот легко представит Риу-подростка))
========== Лимонная ==========
Люси медленно подняла крышку у небольшой разноцветной коробочки, стоящей у неё на коленях, и окинула взглядом содержимое. Одна. Последняя. Ярко-жёлтая, обсыпанная кристалликами сахара мармеладка в самом центре. Хартфилия и не заметила, как пролетело две недели. Четырнадцать дней, перевернувшие с ног на голову всю её жизнь, подарившие так много и ещё больше отнявшие. Пряные, чарующие, горькие. Каждый со своим вкусом, со своей историей, подарками, воспоминаниями. Могла ли она в тот далекий весенний день знать, чем обернётся для неё тот несданный зачёт? А если бы знала, отказалась бы от столь неожиданно пришедшей помощи?
Девушка задумчиво провела кончиком пальца по краю ячейки, в которой лежала конфета. Она так долго выбирала, чем же ей расплатиться со своим натурщиком, потому что Люси казалось немного невежливо обойтись привычным «спасибо». Хотелось сделать что-то ещё, пусть небольшое, но приятное. И неожиданное. Девушка опросила тогда половину своих сокурсников на предмет: «Что бы такое подарить другу, чтобы отблагодарить его за услугу?». Ответы были самые разные, от банальных до пошлых, но ни один её не устроил. Тогда по дороге домой Хартфилия забежала в маленький магазинчик сладостей недалеко от дома, желая купить что-нибудь для поднятия настроения и успокоения расшалившихся не на шутку нервов. Ну, и к чаю заодно. И, конечно же, даже и предположить не могла, что именно там и тогда найдёт то, что ей нужно.
Художница переходила от прилавка к прилавку, зачарованно, как маленький ребёнок, рассматривая высившиеся на тарелках горы сладостей, шоколадные фигурки, млела от запаха свежемолотого кофе (в магазинчике можно было не только купить различные вкусности, но и выпить чашечку чая или кофе за накрытым белоснежной скатертью столиком в углу), ванили и корицы. Посетителей практически не было, если не считать забежавших за карамельками мальчишек и влюблённую парочку, купившую дюжину воздушных пирожных. Проводив их глазами, Люси шагнула к прилавку и озвучила то, что хотела бы приобрести сама. Миловидная продавщица и по совместительству (как уже знала художница, ибо давно была здесь постоянной покупательницей) одна из хозяек, Лисанна Штраус, невысокая платиновая блондинка, упаковала для неё пару эклеров, миндальное печенье, пакетик фруктового чая и совершенно без задней мысли спросила:
– Может, хотите что-то ещё?
– Да-а… – задумчиво протянула Хартфилия. – Мне нужно… Как бы вам объяснить? Мой близкий друг предложил мне помощь в одном деле, и я бы хотела чем-то отблагодарить его. Чем-то небольшим, но приятным, как, например, когда детям дарят конфеты за хорошо выполненную работу.
– Это дело важное для вас? – Люси кивнула. – Но деньги или какой-то дорогой подарок друг не возьмёт? Тогда, думаю, сладости подойдут. Ваш друг любит сладкое?
– Да, – улыбнулась художница.