– Я чуть не померла тогда, – вспомнила Берен, высовываясь из-за своих карт.
– Мне, по-вашему, лучше в тюряжке было? – возмутилась Жизель, – я там все бока отлежала, и уши мне просквозило!
Последовала короткая перебранка, которую решительно прервала Мэг:
– Так что я хотела-то. Я парнишку прикормлю. Дам ему денег – у меня с прошлого года есть немного. Сможет купить на ярмарке кое-чего для нас. Беру заказы. Обменяю на любые секретики.
– Даю карты! – решительно сказала Шарлотта.
– Давай что подороже. Я играть не умею.
Начались тихие ожесточённые торги. Я не хотела меняться и, закрыв глаза, поскорее утонула в сон.
Глава 3. Верховная Жрица
Весь следующий день моё волнение нарастало. Я не могла дождаться вечера, а потом он вдруг наступил – и уже настали вечерние чтения, а я всё не могла вывернуться из-под присмотра воспитательницы, чтобы сбежать в библиотеку. Надо идти, иначе занавес тайны закроется передо мной навеки, но одновременно нужно быть осторожной, иначе – наказание, изгнание, ужас.
И вдруг воспитательница сказала:
– Забыла книгу!
Девочки зашушукались.
– Чтения не отменяются, – строго сказала она, – кто сходит в библиотеку? Принесите нам последний выпуск «Телеграфа».
Моя рука взлетела в воздух прежде, чем я успела это осознать. Воспитательница кивнула, и я почти выбежала из дортуара, спеша на второй этаж, в нашу библиотеку.
В нашей библиотеке было много учебников, книг по науке и технике, лингвистике и естественным наукам, подшивок газет и журналов, пожертвованных нашими благодетелями. Заметки о путешествиях соседствовали с документальными биографиями. Все книги заполняли десяток разномастных шкафов, и воспитанницы подклеивали их время от времени, когда старые издания совсем разваливались по частям.
Запретными книгами считались все, каких не было в нашем фонде, мы быстро определили их состав: романы о любви и волшебных приключениях, всё, что выходило за пределы прагматической пользы. Добывали их любой ценой, через приходящих мальчишек-посланников, через лояльных кухарок, через другие окольные пути.
В библиотеке был один уголок, который не просматривался со входа: шкафы загораживали его со всех сторон, в центре стояли два стула. Его вечно занимали старшие, девятки и десятки. Там можно было посидеть, не держа осанку и поджав ноги – за это уголок прозвали гнездом. И там-то, в гнезде, сидела моя Пророчица, в которой я узнала девятку Дебору.
Девятка всегда выглядела так, будто хронически недосыпала, чернота под глазами была такая, что самих глаз было почти не видно. Скрючившись в кресле, она листала грубыми руками единственный экземпляр библии, который никогда было невозможно достать. Дебора ни капли не походила на жрицу с карты, которую я, спрятав в рукаве, мяла пальцами.
– Карту, – сказала она, не поднимая глаз.
Я судорожно оглянулась, боясь, что сейчас из-за шкафа выйдет воспитательница, и быстро бросила на стол верховную жрицу. Пальцы стали нервными и неловкими, я едва не порвала её. Дебора положила карту между страницами книги, достала откуда-то мякиш и методично стёрла надпись с рукава жрицы.
Закончив, она подняла на меня обведённые чёрным глаза и улыбнулась кривыми зубами:
– Я рада, что ты нашла меня так быстро. Марни.
Это было странно. Я удивилась. Нам не полагалось, но мы знали многие имена старших. Старшие же они редко снисходили до нас. И всё же она назвала меня по имени.
– Мне сказали, вчера у тебя был день рождения, – Дебора показала на стул, и я села, – что-то вспомнила?
– Что вспомнила?
– Так и знала, что ничего. Или почти ничего. Но если вспомнила хоть что-то – уже хорошо. Поэтому я тебя и позвала. Тяжело вспоминать, сама знаю, а некоторое и совсем невозможно, пока не узнаешь, как. Верно, Марни? Здесь тонкие стены. Мы поговорим обо всём в дубах, в третьем углу изгороди, когда на подоконниках появится солома.
Где-то за шкафами раздались шаги воспитательницы.
– Спасибо, что передала поручение воспитательницы, – возвысила голос Дебора, а потом добавила тихим шёпотом: – Если придёшь, когда я позову – узнаешь обо всём.
Я взяла газету для чтений и вернулась в класс. Голова у меня шла кругом, и я даже не обиделась, когда воспитательница сказала: