— То же самое дерьмо, только в другой день.
Я ухмыльнулся. Неудивительно, что он знал о загородном клубе — что бы это ни значило. Он также знал, что прежде чем я займусь решением проблемы, я должен был убедиться, что мой указующий перст направлен в правильном направлении.
Рокко, казалось, думал о сказанном мной целую минуту, прежде чем кивнуть.
— Bene9.
Он еще крепче пожал мне руку, а затем направился к двери. Он остановился, прежде чем открыть ее, и произнес всего одно слово.
— «Дольче».
Когда он ушел, я откинулся на спинку кресла, уставившись в стену.
Дольче.
Ресторан, который Скарпоне использовали в качестве прикрытия. Это было их личной гордостью и радостью. Местом, которое они использовали для проведения семейных торжеств, а по определенным воскресеньям месяца собирались вместе на семейные ужины.
Глава семьи Скарпоне, Артуро, был параноиком из-за того, что слишком много людей запоминали его распорядок дня после того, как человек по имени Коррадо Палермо, один из его ближайших друзей, попытался перерезать ему горло. Артуро часто менял распорядок, чтобы заставить врагов гадать. Кроме того, так было проще вычислить крысу в его семье, если на его жизнь будет совершено еще одно покушение. После того как первая попытка провалилась, он стал держать своих людей также близко, как и своих родных.
Я долго и медленно насвистывал, а затем сделал большой глоток своего виски. Оно прошлось по горлу, словно мед, и вызвало приятный огонь в желудке.
Может, это не виски творит волшебство, а то, что должно произойти.
Дольче означал только одно.
Маккиавелло собирался поставить точку со своей гребаной вендеттой против них, и он собирался использовать в этой игре некоторых из моих людей. После того как станет известно, что я в этом замешан, меня начнут считать настоящим, мать его, авторитетом для семей, а для своих людей я стану сильнее своего старика.
В этой жизни ничего не давалось даром. Все зарабатывалось охренительным трудом.
Ты хотел уважения. Нужно было пустить кровь. И я пустил ее немало.
26
Кэш
Примерно через месяц мне позвонил Рокко. План был прост, понятен и осуществим без проблем, но Рокко настоял на том, что мне нужно уехать из города до того, как работа будет сделана.
Я решил отвезти свою жену в Ирландию вместе с Морин и двумя детьми. Кили настояла, поскольку Райан был достаточно взрослым, чтобы путешествовать.
Я нанял частный самолет, и мы вылетели из Нью-Йорка за пять минут до того, как мои люди ворвались в Дольче с оружием наготове. Инструкции были четкими — убрать этих людей и только этих людей. Остальное меня не касалось.
Рокко позвонил мне, когда мы были где-то над Атлантикой, чтобы сказать:
— Я слышал, погода была ясной, как раз для хорошего полета.
Затем он повесил трубку.
Это означало, что любой долг, который я задолжал Маккиавелло, был выплачен полностью — мы были в расчете.
Прежде чем мы вернулись в Нью-Йорк, я был полон решимости расквитаться с женщиной, которая кидалась в меня кинжалами, пока я ехал по улицам Дерри в Северной Ирландии. Я договорился, чтобы Морин и дети провели время у ее двоюродной сестры в Дублине. Это было в трех часах езды оттуда, и поездка в основном проходила в тишине.
Моя жена потратила все свое время на фотографирование, только попросив меня притормозить у знака «Свободный Дерри», а потом, сделав несколько снимков, рассматривала их на своей камере. Даже когда мы подъехали к дому, в котором я провел несколько лет в детстве, мы почти не разговаривали друг с другом.
Она остановилась в коридоре после того, как я поставил ее сумки на пол.
— Этот дом принадлежит твоей семье?
— Мне, — сказал я, наблюдая за выражением ее лица. Ее шея покраснела. Казалось, Кили нужно было многое мне сказать, но она ушла в отрицание. Ее гнев подкрадывался к горлу, деваться было некуда, так как она отказывалась говорить то, что на самом деле было у нее на уме.
— Раньше он принадлежал моим бабушке и дедушке.
— Где я буду спать?
Я кивнул в сторону главной спальни.
— Со мной.
— Нет, — сказала она, собираясь забрать свою сумку, но я протянул руку, чтобы остановить ее. Она позволила сумке со звоном упасть на пол. — Я всего лишь выполняю свою часть сделки. Я ужинаю с тобой. Вот и все, Келли.
— Ты не ешь, — сказал я.
— Знаю.
Она выглядела чертовски тощей. Я выглядел усталым, как сам дьявол после того, как он попытался обратить в свою веру твердолобую женщину. Наши внутренние войны наконец-то вышли на физический уровень.