— Я не шутил, моя дорогая, — сказал он, — когда сказал, что ты для меня самое опасное существо.
— Знаю, — с трудом выдавила я, — что ты любишь меня, Кэш Келли. Так же сильно, как я люблю тебя.
— Великолепно, — прошептал он мне на ухо. — Просто чертовски великолепно.
Я переплела наши пальцы, крепко сжимая его ладонь.
— Кили Келли, — сказал он.
— Да?
— Ты нужна мне больше, чем сердцу нужен кровоток. — Кэш обхватил рукой мое запястье, надавливая на точку пульса. — Единственная зависимость, которая когда-либо имела надо мной власть. Единственная душа, которая когда-либо смогла покорить мою душу, превратив мой хаос в абсолютный покой.
Мы оба уставились на пар на окнах, конденсат образовывал странные узоры, стекая по стеклам, обрывки шторма проникали по расчищенным дорожкам. Я заснула в объятиях моего мужа, сама того не осознавая; биение его сердца у меня за спиной было песней, успокаивающей хаос, окружавший нас.
28
Кили
Моргнула от яркости света, проникающего через окна. Солнце поглотило ночь, пока мы спали, и из-за грозы в комнате стало душно и влажно.
Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, кожа к коже.
Одной рукой Кэш обнимал меня, а носом вжимался мне в самое ухо. Он храпел.
На моем лице появилась медленная улыбка полного удовлетворения от этого едва различимого звука.
Он почти не спал, а когда проснулся, было уже светло. Ночи, должно быть, настигли его, как мои вечера без ужина настигли меня. Он нуждался во сне так же сильно, как я в еде. Мой желудок издал неприятный звук при одной этой мысли. Но у меня были другие потребности, которые казались более важными.
Кэш был твердым, и после того, как я толкнулась в него своей задницей, он вошел в меня и глубоко застонал.
— Я не хотела есть, Келли, — сказал я, задыхаясь. — Я изголодалась по этому.
Нашей с ним связи.
— Когда я закрываю глаза, я мечтаю об этом, — сказал Кэш, погружаясь в меня еще глубже. — Ты сломала мое тело, но успокоила мой ум.
Он усердно работал над моим телом — мы оба задыхались, были скользкими от пота, отпечатки его ладоней покрывали мое тело — прежде чем мое тело подчинилось ему, а его — моему.
После этого я почувствовала себя так, словно совершила свободное падение с небес. Я глубже зарылась в матрас, в подушку и закрыла глаза.
Дыхание Кэша обдало мое ухо, когда он засмеялся.
— Нет времени на сон, моя дорогая.
— Всегда есть время для сна, мой похититель снов, — призналась я. Может быть, я задремала на секунду, но когда очнулась, то был толчок. Кто-то ударил кулаком по входной двери, и я услышала, как она со скрипом отворилась.
Кэш сел, потирая лицо, а затем направился к двери спальни. Золотистый свет, проникавший сквозь окно, освещал его обнаженное тело, каждый его захватывающий угол. Он огляделся на секунду, и после того, как не нашел того, что искал, вышел из комнаты.
— Какого хрена, Кэшел, — услышала я голос. Он принадлежал Кэшу, но исходило из уст другого мужчины. Его брата, Киллиана.
— Мне бы не хотелось видеть, как ты занимаешься рукоблудием, по крайней мере, пока плотно не позавтракаю.
— Тогда лучше постучать и подождать, — заявил Кэш низким голосом.
Должно быть, он собирал свою одежду. Минуту спустя я снова услышала стук входной двери, а затем еще через минуту или две он вернулся в нашу комнату с нашими чемоданами и всей моей одеждой со вчерашнего вечера.
— Одевайся.
Я лишь кивнула и двинулась с большим энтузиазмом. Быстро приняла душ и надела черное макси-платье, которое почти подметало подолом пол. Ряд пуговиц тянулся по передней части платья, которое было расстегнуто от колен и ниже. Я дополнила наряд поясом с тигровым принтом вокруг талии.
Волосы были в беспорядке — дикая буря рыжего цвета, и я даже не потрудилась их укротить, но нанесла легкий макияж, чтобы лицо смотрелось пристойно. Затем я отступил назад, оглядывая себя. Не была уверена почему, но я хотел произвести хорошее впечатление на его брата.
Я подошла потрогать ожерелье, кулон в виде сердца, и, как обычно, почувствовала пустоту, когда обнаружила, что его нет. Когда я сняла его и оставила на его подушке, мне почти показалось, что я украла у него частичку себя. Я ненавидела это так сильно, как если бы он забрал у меня частичку себя.
Любовь должна была быть чистым Б.Е.З.У.М.И.Е.М.
Должно быть, я вошла на кухню бесшумно, потому что его брат меня не услышал. Он сидел в своем инвалидном кресле у кухонной двери, наблюдая за тем, что происходит снаружи. Из проигрывателя в углу тихо лилась старая песня.