Когда я оказалась перед раковиной и посмотрела в окно, мой взгляд был точно таким же, как у Киллиана. Кэш выгружал продукты из машины. Похоже, Киллиан не хотел, чтобы он знал, что брат за ним наблюдает, потому что, когда Кэш начал возвращаться на ферму, Киллиан откатил свое инвалидное кресло назад быстрее, чем двигался прошлой ночью.
— Господи помилуй! — сказал он, когда заметил меня. — Для высокой девушки ты передвигаешься бесшумно.
— Чего ты ждал от меня? — Я приподняла бровь, глядя на него. — Что я буду топотать, словно лошадь в деревянной хате?
Он прищурился, глядя на меня.
— Скажи мне, что ты делаешь с моим братом, женщина.
Вот оно — если близнецы не показывали этого на людях, то наедине у них обнаруживалась одно семейное свойство — требовательность.
— Вообще-то я его жена, — произнесла я. — Вот что я делаю.
Кэш толкнул дверь, ставя пакеты на кухонную стойку. Я отвернулась от его брата, просматривая содержимое пакетов, начиная убирать продукты.
— Я собираюсь принять душ.
Кэш похлопал меня по бедру. Затем он перевел взгляд со своего брата на меня.
— Не влюбляйся в него, пока меня не будет. — Он кивнул в сторону Киллиана. — Если я краду сердца, он, блядь, разбивает их.
Прошло мгновение, и что-то прокатилось между ними — близнецы, — а затем Кэш покачал головой и пошел принимать душ.
Я знала, как Кэш любит есть овсянку, и начала ее готовить.
— Ты любишь овсянку так же, как твой брат? — поинтересовалась я у Киллиана.
— Если он ест ее также, как и десять лет назад.
Он пожал плечами.
— Точно так же.
Я поведала ему, как Кэш воспринял ее, и он кивнул. После этого он притих, наблюдая, как я работаю на кухне. Шкафы были пусты, но кто-то положил в холодильник кусок свежего масла и бутылку с молоком. Они выглядели свежими с фермы, вероятно, из одного из здешних мест.
— Ты либо самое могущественное существо в мире, либо самое тупое, женщина.
Я перестала мешать овсянку.
— У меня есть имя. Кили.
— Кили Келли.
— Думаю, это хорошее начало для загадки, — отметила я.
— Давай тогда начнем загадку с вопроса. Ты самая могущественная женщина в мире или самая тупая?
— Первое, — сказала я, поворачиваясь, чтобы размешать овсянку.
— Ты знаешь, чем он занимается? — Я кивнула. — Ты в курсе, что он больше животное, чем человек? — Я кивнула. — Тогда мне трудно поверить в первое, если ты знаешь его достаточно хорошо.
— Я не смотрю на него. Я чувствую его — больше, чем ты.
Осеклась, прежде чем вытереть руки о платье. Осмотрела кухню, нашла фартук и накинула его поверх своего платья. Возвращаясь к плите, я сказала:
— Моя мама научила меня, что нужно быть рядом со своим мужчиной. Если только он не начнет бить тебя. Если это когда-нибудь случится, я должна убить его, пока он спит.
Через секунду лицо Киллиана озарила улыбка. Он явно решил посоперничать с рассветами в Ирландии после унылых дней.
— Ты сумасшедшая, Кили Келли. Может быть, достаточно сумасшедшая, чтобы соответствовать уровню его хаоса. — Он подкатил инвалидное кресло поближе ко мне. — Есть одна вещь, которую я не могу отнять у этого мародерствующего ублюдка. У него головаа тверже камня. Как только он принял решение, он либо получит то, что хочет, либо будет ждать этого до скончания времен. Он будет верен тебе, если ты ему действительно нужна. Даже угроза смерти не заставит его изменить свое решение.
Я посмотрела на Киллиана и задержала на нем взгляд. Мы пытались прочесть намерения друг друга по отношению к мужчине, которого мы оба любили. Несмотря на то, что Киллиан боролся с этим чувством, я могла сказать, что он любил Кэша. Что бы ни произошло между ними, они оба в конечном итоге пострадали от этого, каждый по-своему. Некоторые шрамы остаются от внутренних сражений, причем не всегда физического плана.
Кэш прочистил горло, и это заняло секунду, но мы с Киллианом разошлись в противоположных направлениях. Киллиан подкатил кресло к столу. Я начала убирать миски и накладывать в них овсянку. Потом я приготовила каждому из нас по кружке чая. Когда я обернулась с двумя чашками в руках, Кэш оттеснял своего брата от места во главе стола, перемещая его вправо.
Киллиан секунду держался за дерево столешницы, прежде чем решил не сопротивляться.
— Тебе повезло, что у меня нет при себе пушки, — сказал он, свирепо глядя на Кэша. — Или я бы пристрелил тебя.
— Мое место, — сказал Кэш, садясь во главе стола и постукивая по тому месту, где он отведал меня прошлой ночью.