Я порылась в заднем кармане, желая покончить с этим как можно скорее, и извлекла оттуда кольцо, которое подарил мне Скотт. Я высвободилась из объятий Кэша, затем сделала шаг вперед, надеясь, что Скотт сможет увидеть раскаяние в моих глазах. Мне было больно заканчивать все вот так.
Но это было только начало — для нас троих. Кэш издал боевой клич, и Скотт ответил на него.
— Вот. — Я взяла Скотта за руку и вложила кольцо в его ладонь, пытаясь унять дрожь в руках. Кольцо в моих пальцах дрожало. — Ты заслуживаешь быть счастливым, — прошептала я. — Другая женщина, кто-то другой, заслуживает носить это кольцо.
Скотт вырвал свою руку из моей, как будто я была прокаженной, с выражением отвращения на лице, прежде чем сжать руку, держащую кольцо, в кулак.
— Ты влюбилась в дикое животное. Гребаное животное, которое убивает за деньги. Ты влюбилась в моего злейшего врага. И он играл с тобой, как дьявол играет со слабаками. Я никогда не считал тебя слабачкой, но, наверное, я ошибался. Ошибался во многом. — Он посмотрел на Кэша. — Мы еще не закончили, Келли. Ты украл мое сердце — теперь я украду твою душу. Адская кухня. Она никогда не принадлежала твоему отцу. Она никогда не будет принадлежать тебе, пока я жив. Я сделаю все, чтобы не допустить этого.
Любой здравомыслящий человек, взглянув на лицо Скотта, списал бы долг, но одного взгляда на Кэшела Келли было достаточно, чтобы понять, что его такая перспектива не устраивала. Он никогда не будет удовлетворен, пока Скотт Стоун не заплачет кровавыми слезами. Я знала, что Скотт Стоун чувствовал то же самое.
До меня не доходило, насколько безумно опасна эта ситуация. Ненависть и гнев обоих мужчин были подобны двум разрытым могилам. Игра заключалась в том, кто первым упадет в одну из них от руки другого.
— Ки.
Я не сразу понял, что Харрисон обращается ко мне. В последнее время я была явно не в духе.
Кэш развернул нас, и вся моя семья предстала перед нами.
— Тебе есть, что сказать своим маме и папе?
Моя мать взглянула на мою руку, прежде чем встретиться со мной взглядом, и сурово приподняла бровь.
— Мы собираемся пожениться, — сказал Кэш.
Несколько секунд спустя входная дверь хлопнула, отрезая от нас Скотта. Шины завизжали, когда его машина отделилась от обочины, оставляя после себя запах горелой резины и дыма.
И это… все решило.
12
Кили
Моя дублерша тихо ненавидела меня. На протяжении всей репетиции она отпускала ехидные замечания себе под нос. Она получила эту роль только из-за своего парня — или кем бы он ни был для нее. Она даже петь не умеет. Она даже не может играть.
Хотя я понимала, что она ведет себя как стерва, потому что ее дядя не смог выбить ей эту роль, последний комментарий был правдой. Ну, по крайней мере, в отношении конкретного дня.
Я не могла сосредоточиться настолько, чтобы понять, о чем думала моя героиня. Все мои мысли занимал Мародёр.
Прошло три дня с тех пор, как мы поцеловались на кухне. Три дня прошло с тех пор, как он подарил мне массивное обручальное кольцо и надел мне на палец. Хотя я должна была думать о Скотте и о том, как я с ним поступила, все, о чем я могла думать, — это о предстоящей свадьбе и о том поцелуе.
Тот поцелуй.
Я ненавидела его.
Мне понравилось.
Поцелуй пробрал меня до костей.
Он горячил мою кровь и заставлял бабочек в моем животе биться в экстазе. Было похоже, будто мое сердце было птицей, и оно сбежало, улетело от здравого смысла, оставив после себя лишь перья, которые кружились каждый раз, когда я думала о нем.
Тот поцелуй.
Я хотела отвергнуть его.
Я хотела сохранить память о поцелуе до конца своих дней.
Потому что тот поцелуй? Он ослепил меня. Я никогда не целовала мужчину, и весь мир вокруг меня померк, а в темноте остались только он и я. Больше никого не существовало. И что бы ни говорил по этому поводу этот лживый ублюдок, его тоже потряс тот поцелуй.
Я почувствовала это. То, что чувствовал он. В тот момент мы были соединены, и то, что, казалось, проходило через Кэша, проходило и через меня, подобно удару молнии.
Что за чушь собачья!
Мародёр делал именно то, что намеревался сделать, — украл мое сердце! И я позволяла ему. Позволяю ему. Я была, наверное, самым легким ограблением в его жизни.
Я была девушкой, которая не заставляла мужчину добиваться поцелуя.
Это была не я. Отнюдь не я. Я контролировала, кому отдавать свое сердце. Никому другому я бы не отдала его, и уж тем более ему.