— Ну, хорошо, — пожал плечами молодой баронет, ожидавший поначалу, что его сейчас измажут в навозе и выставят эдаким свинопасом.
— Ну, а ты что скажешь, Селия, — обратилась баронесса к дочери.
— Я думаю, мама, это — наилучший из всех возможных способов выбраться из города. Господин Грешем прав. В толпе, да ещё изменив внешность, действительно очень легко затеряться.
— Прекрасно! — подвела черту под семейным советом баронесса, — Можете начинать, господин Грешем. За кого возьмётесь в первую очередь?
— Позвольте начать с вас, миледи, — поклонился актёр, — Если не возражаете…
Тем временем делегация представителей города, вернувшись с переговоров, спешно собрала в городском театре всех купцов и ремесленников города. Изложив требования Торгуса касательно контрибуции, взимаемой с города в обмен на обещание не устраивать погром, предводитель делегации господин Матус предложил определиться, кто и сколько внесёт в общую сумму выкупа. Разгорелись жаркие споры. Каждому хотелось отдать поменьше, перекладывая основную часть выплаты на соседа. После часа бесплодных споров Матус вновь взял слово и напомнил, что вся сумма должна быть собрана и доставлена в лагерь осаждающих уже завтра утром. А женщины — сегодня вечером.
— И если сегодня вы будете трястись над каждым золотым, то завтра начнётся штурм. И тогда вы потеряете всё! В том числе — и жизни! — яростно добавил он, заканчивая свою речь.
После этого споры несколько поутихли и присутствовавшие в театре принялись без лишнего шума определять, кто и сколько должен вложить в общую сумму контрибуции. Примерно через час этот вопрос был решён. После этого накоротке обсудили, где будет располагаться гарнизон, оставляемый в городе бароном Торгус. Тут особых разногласий не возникло. Так как собственный гарнизон город распускал, следовательно, кордегардия освобождалась. "Вот туда и разместим" — решили все. Продовольствие для обеспечения уходящей армии Торгуса и остающегося в городе гарнизона решили собирать со всего города. Для удовлетворения мужских потребностей было решено отправить в лагерь осаждающих всех продажных женщин города, молодых служанок и крестьянок, оказавшихся на тот момент в городе. Таким образом, где-то в третьем часу дня совещание закончилось. И "отцы города" принялись за дело.
В магистрате была организована целая комиссия из пяти человек, вёдшая тщательный учёт золота, доставлявшегося в его подвал со всего города. После подсчёта и записи в специальный реестр золотые монеты в опечатанных мешках передавались начальнику караула, выставившего усиленные посты городской стражи у входа в хранилище.
В то же самое время другая комиссия вела учёт продуктов, доставлявшихся на городские продуктовые склады. Там так же были выставлены усиленные посты городских стражников.
Горожане, понимая, что от того, как быстро и в каком объёме будет собрана вся сумма контрибуции, зависит их жизнь, не роптали, всю работу делали быстро и без проволочек.
Проблемы возникли только тогда, когда стали отбирать женщин для отправки в лагерь Торгуса. И сами женщины, и их родственники встали на дыбы, не желая отдавать своих сестёр и дочерей на потеху солдатам.
Муниципалитету пришлось приложить огромные усилия для убеждения, а порой — и принуждения недовольных к выполнению взятого обязательства. В итоге власти были вынуждены выплатить особо недовольным такую сумму "в компенсацию морального ущерба", что кое-кто из "отцов города" всерьёз задумался: а стоило ли вообще соглашаться на такие разорительные условия?
Но, так или иначе, к полуночи вся сумма и продукты были собраны, женщины отправлены за стены, в лагерь осаждающих, и город наконец-то смог заснуть тревожным сном ожидания: что его ждёт завтра?
А в лагере осаждающих между тем вовсю шло веселье. Часть продуктов в виде хлеба, фруктов, вина и пяти десятков овец были доставлены в него жителями города в тот же вечер. Воевавшим почти беспрерывно вот уже почти два месяца воинам Торгуса требовался основательный отдых.
И теперь, пользуясь тем, что вместо штурма их ожидают жареная баранина, вино и женщины, солдаты веселились от души.
По всему лагерю над кострами на огромных вертелах жарились целые бараньи туши. Рядом стояли открытые бочки с вином. На наскоро сколоченных деревянных столах кучами лежал хлеб, фрукты, зелень. Любой желающий мог отрезать себе понравившийся ему кусок запечённого мяса, стоя прямо у костра и запить вином, зачерпнув прямо из бочки.
Из женщин первыми среди солдат освоились, в силу профессиональной привычки, проститутки города. Служанки, сначала заметно боявшиеся окружавших их мужчин, постепенно осмелели и уже не стеснялись направленных на них жадных мужских глаз. Дольше всех чувствовали себя неуютно попавшие в лагерь крестьянки и выходцы из ремесленных кварталов. Но и они, выпив вина, постепенно осмелели и уже не чувствовали себя так скованно, как в момент прибытия в лагерь.
И вот уже всё чаще взлетал над гуляющей солдатской толпой женский смех и игривый визг вперемешку с грубым хохотом и сальными шуточками подвыпивших вояк.
Над лагерем загремела буйная музыка барабанов, флейт и мандолин. Кто-то из солдат под одобрительные крики и хлопки товарищей пустился в пляс. В круг начали вытаскивать и женщин. Постепенно загорелись и остальные. Через несколько минут уже едва ли не половина солдат отплясывала вокруг костров, буйным танцем и выкриками выбрасывая из себя всё напряжение, все страхи и усталость прошедших боёв.
Командующий, собрав у своего шатра всех своих офицеров, велел накрыть столы скатертями, привести музыкантов и разжечь несколько костров для жарки бараньих туш. Женщин для своих офицеров барон отбирал лично. Выбрав около сотни красоток из полутора тысяч, доставленных из города в лагерь, остальных отправил к солдатам. И теперь рядом с каждым его офицером сидела женщина, выбранная на эту ночь для ублажения капитана, лейтенанта либо полковника. Можно сказать, что этим женщинам относительно повезло. Потому что в солдатском лагере на каждую красотку приходилось по три, а то и четыре претендента, желающих её заполучить. Однако самого господина барона это нисколько не заботило. "Ночь длинная, на всех хватит".
Веселье у его шатра было в самом разгаре. Господа офицеры, вдоволь наевшись и выпив вина, не стесняясь окружающих, уже во всю задирали юбки и лезли за вырезы платьев своих соседок. Пьяный смех и выкрики прокатывались из конца в конец длинного стола, заваленного едой и уставленного кувшинами с выпивкой.
Рядом с самим бароном Торгус сидела молодая, лет двадцати пяти, жгучая брюнетка со смуглым лицом и чёрными, подёрнутыми лёгкой поволокой глазами. Стройная фигура подчёркивалась длинным облегающим гибкую талию и стройные ноги платьем тёмно-зелёного цвета. В меру открытый вырез подчёркивал её высокую упругую грудь. От этой женщины веяло уверенностью и знанием того, чего от неё ожидает мужчина.
Барон, не спуская с неё жадного взгляда, выпил очередной кубок вина и закусил куском жареного мяса.
— Послушайте, Карэла, — обратился он к женщине, — вы красивая молодая женщина. Судя по внешнему виду, не из крестьянок. Как вы попали в тут толпу баб, что эти трусы прислали мне?
— Я проститутка, — чуть улыбаясь, ответила та, медленно выпивая наполненный бокал, — дорогая проститутка. Я принимаю у себя только дворян, купцов и богатых ремесленников. И я умею многое из того, о чём другие женщины даже не подозревают…
— Вот как! — с интересом посмотрел на неё барон, — Звучит многообещающе.
— Да, — медленно подняла на него взгляд Карэла, — действительно…
Потом не торопясь огляделась по сторонам и вновь повернулась к барону. Слегка склонившись в его сторону и обдав его облаком ароматных духов, глядя ему прямо в глаза, спросила:
— Как долго вы, господин барон, ещё собираетесь сидеть за столом?
От её голоса и ароматного облака у барона закружилась голова и где-то далеко внизу тихо застонало от желания обладать этой женщиной. Но, решив немного поиграть, барон помедлил секунду, а потом, так же глядя ей в глаза, тихо спросил:
— А что? Вам тут уже наскучило?
— Всё хорошо в меру, господин барон, — тонко улыбнулась женщина, — и вино, выпитое без меры, только ослабляет мужчину, лишая его возможности в полной мере насладиться женщиной. Ведь вы же выбрали меня не для того, чтобы я напилась вместе с вами и свалилась под стол, как какой-нибудь из ваших невоздержанных к вину молодых лейтенантов. Верно?