А там уже вовсю шёл бой. Отряд капитана Ригара, давший по наступающей пехоте целых три залпа, успел скрыться за своими пехотинцами в самый последний момент. И теперь, вернувшись на свои основные позиции, вёл залповый огонь по задним рядам дермонцев через головы бившихся внизу "лёгких пехотинцев".
Золотой Нос, выстроив свой отряд в две шеренги, включил его в очерёдность залпов отряда Ригара, препоручив командование одному из своих помощников. Потом подошёл к Ригару.
— Ну, как у тебя!? Всё нормально!? — перекрикивая грохот стрельбы, спросил он.
— Да! — ответил Ригар, — Всё хорошо. Успели дать три залпа. Потом отошли.
— Потери есть?
— Нет! Потерь нет!
— Хорошо, — кивнул Золотой Нос. Потом, отходя, хлопнул Ригара по плечу, — ну, давай…
Тот, не отводя внимательных глаз от битвы и не отвечая, кивнул головой.
Командор, пристально наблюдавший скоротечной схваткой стрелков Золотого Носа с отрядом дворянской конницы, занявшей буквально несколько минут, удовлетворённо хмыкнул:
— Ну, Нос, быть тебе полковником! — и перевёл взгляд на левый фланг своих войск.
Стоявший в центре отряд барона, потеряв за несколько минут всю свою ударную стрелковую мощь, бросился в атаку на стоявший перед ним полк пеших пикинёров, поддерживаемый своими лучниками. Те, не имея возможности вести прицельную стрельбу, перебрасывали стрелы через головы своих воинов, поражая противника навесным обстрелом.
Неся потери от стрельбы пиратов, находившихся на повозках позади пикинёрного полка, дермонцы, не останавливаясь, со всего разгона ударили в самый его центр, стараясь прорубиться как можно глубже. Крики, треск копий, удары щиты о щиты оглушали, внося дополнительную неразбериху во всю эту какофонию рукопашного боя. Отдельные голоса командиров тонули в невообразимом шуме и криках, не давая возможности руководить боем.
Пираты от мощного удара сначала сильно прогнулись, дрогнули, даже подались назад, но — устояли.
И вот теперь, когда дело от строевого удара, в чём, несомненно, воины барона были сильны, дошло до простой рубки, пираты показали себя во всей красе. Быстрые, вёрткие, привыкшие биться на тесной палубе кораблей, в тесноте рукопашной схватки они чувствовали себя, как рыба в воде. Пикинёры бросили свои пики, ставшие уже ненужными в такой толчее, достали мечи и ринулись в бой.
И вскоре солдаты барона начали понимать, что противник, оказавшийся перед ними, явно им не по зубам. Они просто не успевали за высоким темпом боя, который им задавали пираты.
Несмотря на своё численное превосходство, солдаты барона уже не наступали. Сбившись в плотный строй, выставив вперёд копья, они оборонялись, с трудом отбиваясь от наседавших на них со всех сторон пиратов.
А тут ещё капитан отряда лёгкой пехоты, стоявшего позади повозок, воспользовался тем, что конница ушла вперёд, столкнувшись посреди поля с конницей барона и освободила проход, провёл своих людей вокруг бьющихся отрядов и выйдя во фланг солдатам барона, нанёс удар.
Не успевшие развернуться солдаты на правом фланге были буквально сметены первым ударом. А дальше всё происходило так же, как и в первых рядах. Пираты, бешено вертясь, наносили удары во все стороны, прорубаясь сквозь ряды начинавших уже впадать в панику солдат барона. И только железная дисциплина и громкие команды офицеров удерживали их от того, чтобы не броситься бежать, заставив перестроиться и сформировать новые шеренги взамен разбитых пиратским ударом и рассыпавшихся.
Не так удачно обстояли дела у полка конных пикинёров. Атаковав на встречном ходу поместную дворянскую конницу, хоть и сильно прореженную артиллерийской стрельбой, но не потерявшую силу удара, пикинёры завязли в конной рубке.
А в этом случае воины барона явно превосходили своим умением конницу Командора. Всё-таки на своих двоих пираты чувствовали себя гораздо лучше, чем в седле. И до сих пор сдерживать напор дворян им помогали только две сотни кавалеристов, переданные Командору графом Гарушем. Но и они не могли выдерживать давление постоянно. Поняв это, командир пикинёров, сунув в рот два пальца, резко и пронзительно засвистел, давая своим команду сначала рассыпаться, выходя из боя, а потом и вовсе — отступать.
Услышав его свист, пикинёры прыснули во все стороны, уходя от преследования. Потом развернули коней и, припав к гривам, бросились в обход левого фланга пиратского войска, уходя под прикрытие второго отряда лёгкой пехоты, уже занявшего их место в общем строю.
Поняв, что конница со своей задачей не справилась и сейчас отступает, командир этого отряда, капитан Туракал, прозванный за свой жестокий характер Акулой, выдернул абордажную саблю из ножен и, поправляя крепления, подкинул на левой руке круглый железный щит. Потом прокашлялся, прочищая горло, сплюнул и громко скомандовал:
— Стрелки — вперёд! Пикинёры и алебардщики — в первые ряды! Приготовиться к бою! И глядите у меня! Если, не дай бог, хоть одна трюмная крыса кинется бежать, я лично схвачу его за ноги и шарахну башкой о ближайшее дерево! Всем стоять!
Отряд его пришёл в движение. Вперёд выдвинулись те из пиратов, кому было из чего стрелять. Сразу за ними в два ряда встали те, кто был вооружён "длинным" оружием: копьями, пиками, рогатинами, алебардами и тому подобным. За ними выстроились все остальные.
Дворянская конница, после того, как конные пикинёры пиратов отступили, перестроилась лавой, плотнее сбила ряды и, постепенно набирая ход, галопом пошла на стоявший впереди отряд пехоты.
За полсотни шагов до их подхода стрелки-пираты по команде Акулы дали дружный залп, выбивая первый ряд атакующей конницы из сёдел, и тут же отошли в тыл отряда. Там, вскочив на повозки, они продолжили стрельбу по дворянской коннице, уже врубившейся в плотные ряды пехотинцев.
Пока отряды сталкивались друг с другом, нанося удары, отступая, перестраиваясь и вновь бросаясь в атаку, барон с тревогой наблюдал за происходящим на поле боя. Он вдруг осознал, что войско пиратов является гораздо более опасным и организованным противником, чем он ожидал. И хотя у него в запасе ещё имеется около пяти сотен пехотинцев и самый главный резерв, три сотни тяжеловооружённой рыцарской конницы, полной уверенности в победе он уже не испытывал. Барон прекрасно помнил о том, что из-за городских стен пока ещё не вышел ни один пират. И в поле сейчас бьются только те, кто пришёл вчера. Несколько сглаживало ситуацию то, что пиратская артиллерия прекратила свой ужасающий обстрел.
По наступающим отрядам барона они не били потому, что уже по всему фронту шёл рукопашный бой. И стреляя по противнику, артиллеристы рисковали попасть по своим. А свои резервные отряды барон отвёл как можно дальше, выведя их на расстояние, недосягаемое для достаточно эффективной стрельбы артиллерии Командора.
Наблюдая за действиями своих войск, постепенно выдавливавших левый фланг противника с занятых им позиций, барон уже начал обдумывать, куда ему направить решающий удар своей тяжёлой конницы для завершения прорыва и даже, возможно, полного разгрома пиратского войска. Как вдруг ворота города распахнулись и оттуда с громкими криками выбежал отряд пиратов, что-то около пяти сотен, с явным намерением ударить в тыл дворянской коннице барона, уже почти смявшей левый фланг неприятеля.
Следом за первым выбежал и второй отряд, в таком же количестве атаковавший лучников, стоявших позади его центрального отряда.
Скрипнув зубами от злости, барон подал команду стоявшему в резерве отряду пехотинцев.
— Вперёд! Атакуйте их и разнесите обе эти банды в клочья!
Полковник, стоявший впереди отряда, выдернул шпагу из ножен и, отсалютовав ею барону, повернулся лицом к строю:
— Солдаты! Чтобы не погибнуть самим, мы можем сделать только одно — уничтожить врага! За мной! Вперёд! — и быстрым шагом двинулся на поле боя. Его солдаты, перехватив оружие поудобнее, бросились за командиром.
Постепенно набирая разгон, этот отряд бежал по полю боя, направляя остриё своего удара на отряд пиратов, напавших с тыла на дворянскую конницу. Полковник справедливо рассудил, что сначала надо помочь кавалерии. А уж она-то довершит прорыв…