Приблизительно так же проходила процедура отпевания и в лагере дермонцев. Ведь вера у большинства этих людей была одна. Одни и те же священники пели одни и те же песни и совершали один и тот же ритуал погребения.
Только, в отличии от пиратов, войско низложенного барона стояло в строю, при оружии и с приспущенными знамёнами. Офицеры, обнажив головы и держа шляпы на полусогнутой левой руке, выстроились на правом фланге. Ещё правее, немного в стороне, обнажив голову, стоял и сам барон.
После того, как священнослужители закончили все необходимые действия, солдаты, специально назначенные к погребению, подошли к телам павших и, подняв их на плечи, под размеренный барабанный бой и протяжные звуки горна понесли к вырытому с утра длинному рву. Этот ров представлял собой общую могилу, где и надлежало похоронить только что отпетых погибших воинов. Со стороны пиратского лагеря раздался такой же протяжный звук горна. Там тоже приступили к погребению усопших…
После того, как была закончена процедура отпевания и пираты прошли вдоль длинной свеженасыпанной могилы, Командор, не надевая шляпу, подошёл к могиле, находившейся в стороне от основного погребения. За ним потянулись те, кто не мог присутствовать при отпевании этой группы погибших. Постепенно и вокруг этой могилы собралось всё пиратское войско.
Постояли молча перед ней среди тех, кто отпевал лежащих здесь. Потом, почувствовав, что стоящие рядом люди чего-то ждут, поглядывая на него, Командор сказал:
— Среди нас есть люди многих народов. И у каждого из нас своя вера. Но вчера мы, не думая об этом, бились в одном строю, помогая друг другу. И несмотря на то, что наши павшие лежат сейчас в разных могилах, пред лицом нашим, пред лицом предков и перед самим Господом они навеки останутся братьями. Храбрыми воинами, павшими рядом в одном бою. И за это великая благодарность и вечная память им от всех нас!
Едва Командор вернулся от места погребения в свой шатёр, как на дороге появилась группа всадников, направлявшихся от лагеря дермонцев к холму. Остановленная на короткое время разъездом конных пикинёров на подступах к лагерю пиратов, дальше эта группа следовала уже в их сопровождении. Обогнув холм, всадники подъехали к тому месту, где был разбит шатёр Командора и спешились. Среди прибывших находился сам барон и несколько его старших офицеров.
Вызванный караульным конным стрелком, из шатра вышел Командор. Глянув на группу прибывших, он что-то шепнул одному из гонцов и тот, вскочив на лошадь, вскачь умчался в центр лагеря. Проводив его взглядом, Командор повернулся и не спеша направился к группе прибывших.
Барон, одетый в свой лучший парадный мундир, стоя в окружении своих офицеров, ждал его приближения. Вся его поза: левая рука лежит на рукояти меча, правая нога слегка отставлена назад, прямая спина и гордо поднятая голова говорили о том, что он не сломлен и только обстоятельства вынуждают его подчиниться неизбежному. Его офицеры, так же одетые в парадные мундиры, при оружии, молча стояли позади него, образуя полукруг.
Остановившись в нескольких шагах от них, Командор несколько мгновений разглядывал всю группу. Потом едва заметно улыбнулся и учтиво кивнул головой:
— Приветствую вас, господа. К сожалению, не могу сказать вам "Добрый день". Думаю, что это звучало бы в данных обстоятельствах моветоном.
— И мы приветствуем вас, Командор, — медленно ответил за всех барон, — как вы понимаете, мы прибыли сюда в связи с известными обстоятельствами…
— Я понимаю вас, господин барон, — и поймав на себе выразительный взгляд барона, дополнил, — вы ведь по своему рождению — барон. И этого оспорить не в силах никто. Так вот, господа. Мне, конечно же, прекрасно известна причина вашего прибытия в мой лагерь. Прошу вас набраться терпения и обождать буквально пару минут. Мои капитаны уже на подходе.
И действительно. В течение буквально пары минут вокруг Командора собрались все его командиры отрядов. Был здесь и адмирал Кардеш, и капитан Акула, и командир стрелков Золотой Нос, и командовавший в битве конными пикинёрами граф Соннори, больше известный пиратам как Змеиный Укус, прозванный так за свою невероятную реакцию и скорость укола рапирой. Даже капитаны Грай и Баруто присутствовали здесь. Рядом с Командором стоял Сапун. Как всегда настороженный и готовый ко всяким неожиданностям.
Оглядев всех присутствующих офицеров и капитанов, Командор едва заметно вздохнул, как перед прыжком в ледяную воду и, повернувшись к барону, сказал:
— Ну, что ж, господин барон, все в сборе. Пожалуй, следует начинать. Не будем затягивать столь малоприятную для вас процедуру…
— И столь приятную для вас, Командор, — не смог удержаться от яда барон.
— Не скрою, это так, — с лёгкой улыбкой кивнул Командор, — итак, господин барон?
Барон, слегка побледнев, непослушными пальцами медленно вытянул из ножен свой фамильный меч и держа его двумя руками, пристально посмотрел на Командора. Его секундное замешательство не укрылось от внимательных глаз Сапуна. Впившись в барона взглядом, он положил правую руку на рукоять меча и слегка подался вперёд.
Барон, замерев в нерешительности на несколько секунд, поймал на себе этот взгляд, сглотнул и ставшим вдруг непослушным голосом заговорил:
— Я, барон Дермон, правитель и наследный владелец бароната Дермон, по решению дворянского совета лишённый права на правление данным баронатом, подчиняюсь этому решению и передаю себя самого и свои права на управление баронатом главнокомандующему войска пиратов, пришедшего в мои земли, Командору Марошу. И вручаю ему свой фамильный меч баронов Дермон.
— Небольшое уточнение, господин барон, — произнёс Командор в наступившей тишине, — вы вручаете свой меч и права на престол бароната не безызвестному пиратскому капитану, а наследному принцу императорских кровей Марошу Ликсургу. Не сочтите за труд, повторите, пожалуйста.
— Принцу Марошу Ликсургу, — одеревеневшими губами повторил потрясённый барон, протягивая Командору свой меч.
На лицах его офицеров, да и многих присутствовавших тут же пиратских капитанов читалось не меньшее удивление.
— Ни хрена себе, — пробормотал Золотой Нос, — Командор — принц!
Приняв меч из рук барона двумя руками, принц Марош почтительно прикоснулся к нему губами и передал адмиралу Кардешу. Потом, повернувшись к барону, торжественно произнёс:
— Господин барон! Я, принц Марош Ликсург, принимаю в свои ленные владения баронат Дермон и клянусь заботиться о нём и населяющих его гражданах по мере сил моих и возможностей. Вас же, господин барон, я прошу пройти в приготовленный шатёр и ожидать меня там. Сапун, — обернулся он с командиру стрелков, — проводи господина барона.
Ни слова не говоря, барон отстегнул от пояса пустые ножны и подойдя к адмиралу, продолжавшему держать меч обоими руками, передал их ему. Затем, пройдя вслед за Сапуном сквозь строй расступившихся капитанов, барон скрылся от взоров своих офицеров.
Дождавшись, когда барон уйдёт, принц повернулся к сопровождавшим его офицерам.
— Как я понимаю, господа, вы прибыли для того, чтобы обсудить процесс убытия ваших отрядов домой?
— Да, господин… кхм… принц, — ответил ещё не вполне оправившийся от шока герцог Эдгас.
— Прекрасно, — кивнул Марош, — я думаю, что начать можно приблизительно через час. Вы будете готовы к этому времени, господа?
— Да, конечно, Ваше высочество, — ответил уже несколько пришедший в себя полковник.
— Тогда предлагаю сделать так: ваши пушки, мушкеты и лошади остаются в лагере. Холодное оружие войска будут складывать прямо на землю, проходя по дороге мимо этого холма. Как я уже сказал, господа офицеры могут оставить при себе личное оружие. Солдаты могут нести в заплечных мешках продукты и то, что им необходимо в каждодневном обиходе. Вот, в основном, и всё. Господа, имеются ли у кого-либо из вас какие-либо уточнения?