Я поморщился.
– Я вообще не о физике. Я говорю о базовых понятиях, которые заложены самим мирозданием.
– То есть, ты считаешь, что жизнь зарождается благодаря чёрным дырам? И вокруг чёрных дыр?
– Не жизнь.
– Ну, хорошо – разум.
– Да нет же! Я имею в виду, зарождение процесса понятия.
– Вселенной?
– Да.
– И какой особый процесс зародился в нашем сегменте?
– Понятие души.
– А в соседнем?
Я вздохнул.
– Откуда я знаю? Может быть понятие жизни. Или нежизни. Смерти. А скорее всего, что-нибудь абсолютно отличное от всего нам известного.
– Почему душа, почему не совесть или сострадание? Агрессивность, наконец? – Лен не желал успокаиваться.
– Потому что все они укладываются в понятие души, а вот душа для них великовата, не умещается.
– Знаешь, как-то обидно. – Это снова Даша. – Получается, что понятие души придумали не люди, что оно изначально родилось со вселенной? Выходит, мы как муравьи, бегающие по кругу от сих до сих!
– Зато когда мы измыслим что-то своё, то обратимся в Творцов, – сказал Хрулёв. – Быть может, именно в этом и есть наше предназначение: выйти за границы, очерченные человечеству мирозданием? И продлить жизнь вселенной?
– Угу, ещё бы знать, что это такое – вселенная, – проворчал Лен. Мы даже не знаем, конечна она или нет.
Он уставился вверх, что-то просчитывая. Герд непонимающе переводил взгляд с него, на меня и Хрулёва.
– Согласно Хокингу – конечна, раз он просчитал её начало, – сказал последний. – А вот если она и не конечна и не бесконечна? Если она одновременно и конечна и бесконечна. Квазиорганизованная нематематическая абстракция. Причём, без динамических процессов, суть – первопричин.
– Знаешь, хоть и придумали Закон о Творчестве, где Человек является основой физической вселенной, способной развиваться духовно сам по себе, он не способен созидать Разум Вселенной.
– Какой закон? – спросил Гердт.
Я нехотя ответил:
– Закон о Высших Мирах. Его ещё можно назвать Законом о Творчестве.[7]
– Слышал я эти заумности, – буркнул Лен. – Только никто пока не дал ответ, что такое жизнь и вселенная. Ни наука, ни каноны церкви, ни эзотерические выкладки. Лучше скажи, если, прости космос, твои фантазии окажутся правдой, как исследовать…то есть, как возвращаться с результатами исследований
Я улыбнулся Дашиному начальству.
– В Большом взрыве вместе со вселенной зародился и волновой пакет прогенома жизни, суть и человечества и чувств, который мутировал и развивался, оседая на планетах, устроит?
– Меня всё устроит, – Лен благодушно покивал. – Я согласен с тобой, что изучение континуума интересно в любом временномм отрезке, но только, если возвращаться в исходный пункт с полученной информацией. В противном случае, результат едва ли кого удовлетворит. Он желателен здесь и сейчас, а не в будущем или прошлом.
– Вообще-то с этим можно поспорить, – не согласился я. – Но, думаю, вернуться будет возможно посредством тех же чёрных дыр. Времени там нет, соответственно, можно попробовать высчитать и применить для нужной точки выхода нематематическую абстракцию.
– Прошу прощения, что вмешиваюсь в столь высоконаучную…беседу, – сказала Даша (мне послышалось заглушённое «бредятину», но, скорее всего, послышалось), – но мы идём на посадку. Долетели.
«Хорошо – не «долетались»! – подумал я.
Даша отключилась, и машина начала плавно снижаться. Краем глаза я видел, как что-то быстро и негромко бубнит Герду Хрулёв, пересказывает мои домыслы.
– Итак, – подытожил Лен, – ты убеждён, что в ответ на марсианский выплеск, открылся проход к чёрной дыре, то бишь, к центру вселенной через некий чёрный прокол? И мы его не засекли.
– Или он слишком мал, чтобы его можно было отследить: сигнал не физическое тело – достаточно изменить квант энергии или квант вакуума, и он провалится сам в себя, образуя чёрный прокол. Разрастётся он или нет после – неизвестно.
– А…
Аэромашину тряхнуло, и под шелест стравливаемого воздушного кокона корпуса, откатилась дверь.
– Что бы ты ни предполагал, скорей всего, ты прав, – сказал я Лену, и направился в грузовой отсек.
Мне вообще надоело спорить и убеждать, и окончание полёта я встретил с облегчением.
Даша уже стояла снаружи и разглядывала застывшую на лапах амортизаторов смазанную пирамиду МОУ в плетении катушки М-генератора. Прошитые пирокартечью дыры в корпусе оказались затянуты феррокоагулянтом и выделялись более светлым серым цветом. Под модулем, точнее, под двумя рядами тройных дюз торчали небольшие кучки обгорелых стеблей марпоники. Будь климат влажней и теплее, они уже бы начали гнить, а так лежали нетронутые тлением. Сопла легонько дымились каким-то прозрачным хладоном. А по пандусу, навстречу нам сошли два человека с эмблемами ИКП-2 на комбинезонах. Капюшоны были откинуты. Техники.
– Привет, народ! – Даша по очереди пожала обоим руки. – Как моя чудо-техника? Ездит, летает, плавает?
– Здравствуй, уважаемая, – сказал один, повыше, с россыпью веснушек на носу. – В порядке твоя техника. Ездить – не ездит, плавать – потонет.
– С какой рухлядью приходится дело иметь! – посетовала Дарья. – Хоть полетит?
– Кто его знает, – веско ответил техник. – Пятьдесят на пятьдесят.
– Это как? – осведомился подошедший Герд, подозрительно пялясь на техников и модуль.
– Может, полетит, может, нет…
– Хватит! – Я впервые видел Лена рассерженным. – Дарья, не кокетничай! А вы, умники, доложите нормально!
– Докладывай! – второй техник, ткнул товарища пальцем в бок. – Видишь, начальство лютует.
– Тогда сам докладывай, а то вдруг уволит.
– Сейчас обоих уволю! – Лен покраснел. – Говорите толком.
– Да в порядке всё. Даже настройки аппаратуры не сбились. Дюзы забило, мы их прочистили. Вот если б МОУ завалился…
– То и тогда бы ничего страшного не случилось, – подхватил первый техник. – Хотя, конечно, как ты ухитрилась марпоникой дюзы забить?
– Садились ночью без привязки, – объяснила Даша.
– Ну-ну, а дырки в корпусе каблуками проткнула?
– Так, всё! – подбил итог Лен. – Вы, двое, перебирайтесь на нашу машину и отправляйтесь в ИКП. Мы будем позже.
– Слушаюсь! – Техник вытянулся и качнулся из стороны в сторону, изображая подобострастного глиста: длинного и белого. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление. – Р-р-разрешите исполнять!
– И правда – уволю, – вздохнул Лен. – Как дети малые…
Даша заметила, что я с удивлением уставился на разыгравшуюся сцену, быстро пояснила:
– Лен недавно неделю гостил на «Марс-3» у японцев в секторе. Там подчиненные обычно кланяются начальству и исполняют распоряжения, ну, и попытался привить их обычаи нашим охламонам.
– Неужели получилось?
– Ага, результат сам видишь. Ты бы посмотрел, как эта парочка поклоны бьёт!
Лен между тем распекал нерадивых подчинённых:
– …не в кафе и не на вечеринке. И девушек тут нет…– Он сбился и покосился на Дашу. – То есть, ваших подружек. Так что будьте любезны выполнять мои распоряжения, Ханс!
– Яволь, херр начальник!
Кроме меня никто не обратил внимания на их пикировку: Хрулёв, поджав губы, отчего выражение на его костистом лице сделалось ещё суше, вынимал из глубин аэромашины кейсы и передавал их Герду. Последний аккуратно складировал их небольшим штабелем.
Кончилось тем, что оба техника загрузились в аэрокар и улетели, предоставив нам самим волочь в МОУ тяжёлые кейсы.
– И это – наше начальство! – негромко ворчала Даша, с натугой перевалив ферропластиковый контейнер на пандус. – Нет, припрячь работать лишнюю мужскую силу…
– Не ворчи, тебе не идёт. – Лен, оказывается, всё прекрасно слышал. – Там они нужнее. Ночью в пяти квадратах вышли из строя киберплуги, и все техники вылетели на поля.