На маленькой и уютной центральной площади суетились люди, бегали дети, собралось очень много народу, откуда-то доносился запах сладких специй. Под палящим послеобеденным солнцем на небольшом возвышении из бочек трое ребят весело играли на скрипках какую-то энергичную мелодию. Ветерок приятно орошал брызгами из фонтана.
В толпе я заметил леди Лану Дэ Норт, и по вискам пробежал ледяной пот. Я не очень понял, что это было, – возможно, именно то, что называют похмельным стыдом? С одной стороны, меня тянуло подойти к ней, но какое-то глубинное чувство стучало в груди: «Спрячься». Словно заметив мою растерянность, Люсильда быстро провела нас через центральную линию ларьков и завернула в прилегающий к площади проулок. Здесь было не так многолюдно.
Мы вывернули около прилавка с бело-зеленым полосатым тентом. В обилии хвойных веток стояли бутылочки всех форм и размеров, кузины весело суетились. Завидев нас, Мари замахала руками и, подскочив, расцеловала меня в щеки – вчерашней перепалки как и не было вовсе. Они с Лиззи заставили меня перепробовать почти все их лимонады, а одну особенно невкусную бутылочку допить целиком. Мари косилась на меня, постоянно переспрашивая: «Почему не пьешь? Не нравится?» Уж очень мне не хотелось вести с ней неприятные беседы, и, допив бутылку залпом, я предложил тетушке дойти все-таки до мистера Чопсли.
Его прилавок был совсем недалеко, но за те несколько метров, пока мы к нему шли, с меня словно слетела черная тяжеленная накидка тоски. На душе полегчало, и даже вроде уличные краски стали как-то ярче. Не думаю, что это было связано с приближающейся разгадкой содержания шкатулки. Но других объяснений в голову не шло.
– Это вы правильно сделали, что ко мне ее принесли!
– Ох, мистер Чопсли, я сразу подумала, что подобные замки в нашем округе никому вскрыть не под силу, кроме вас!
– Она же пропавшему вашему племяннику принадлежала, да?
Мистер Чопсли хоть и обращался к тетушке, но смотрел, не отрываясь, мне прямо в глаза. Я даже на мгновение подумал, что, может, он какая-то наша дальняя родня? И откуда у всех взялась привычка сверлить меня взглядом?
– Она принадлежала моему брату, да, – не дожидаясь ответа тетушки, решил я влезть в разговор.
– Сириус, кажется, да? Не довелось мне, увы, пообщаться с ним, но, насколько Люсильда рассказывала, ему все книги да бумаги интереснее, мое же ремесло совсем другого толка, неинтересно ему было бы. А вы, молодой человек? Надолго ли к нам? Тоже овраги посмотреть?
– Мистер Чопсли! Да что со всеми такое!
Люсильда, видимо, окончательно возомнившая своим долгом беречь мой дух, сунула старичку шкатулку, наградив заодно сердитым взглядом.
Заболтав его повседневными заботами, больше к теме Сириуса мы не возвращались, и в какой-то момент я отошел от них чуть в сторону, раздумывая, что, наверное, хорошо бы было все выяснить раз и навсегда. Возможно, стоит прочитать дневник и уехать? С кольцом или без него. Но ведь в дневнике могут быть описание ужина или завтрака, упоминание каких-то глупых дел, которыми он планировал заняться, и на этом все. Мне не верилось, что исчезновение брата связано с какой-нибудь загадочной историей, а значит, и последняя запись будет унылой и будничной. Принесет ли мне это спокойствие и ощущение завершенности? Как вдруг раздался тихий глухой щелчок.
– Вот, держите, пожалуйста.
Мистер Чопсли протянул мне шкатулку с небольшим колышком, препятствующим ее повторному защелкиванию.
– Будем надеяться, что там есть то, что вы ищете.
Мы с тетушкой вернулись к прилавку кузин. Мари куда-то убежала, Лиззи разговаривала с покупателем. Зайдя за стойку и устроившись на табурете в глубине под тентом, я открыл шкатулку.
Меня окатило холодом. Я переворошил содержимое и для пущей достоверности вытряхнул себе на колени. В шкатулке не было кольца. Тетушка нависла надо мной, прижав руки ко рту. Я был рад, что она ничего не говорила. Холодный пот отчаяния все еще стучал где-то в затылке. Не понимаю. Я был абсолютно уверен, что кольцо окажется внутри. Я всегда знал, как он думает, и всегда каким-то образом чувствовал, куда он складывает вещи, имеющие для него какую-то ценность. Да, он враждовал с отцом, да, наша матушка отреклась от него после его выходки, но я не думал, что он мог выкинуть кольцо, и тем более не думал, что он мог его носить и исчезнуть вместе с ним, а значит, шкатулка – единственный вариант. От обилия мыслей голова закружилась. Я сделал глубокий вздох и решил осмотреть содержимое.
В шкатулке хранились документы, удостоверение личности (с ужасным фотопортретом: вид у Сириуса был такой растрепанный, что никто, посмотрев на эту фотокарточку, никогда бы и не подумал, что он имеет какое-либо отношение к древним родам или у него есть образование либо даже приличные манеры; матушка ненавидела этот снимок), пара писем, несколько золотых монеток и женская заколка. Длинная, острая, словно жало, с резной золотой бабочкой, украшенной россыпью мелких фианитов. Я посмотрел на тетушку: