- Ясно, - успокоился парень и пошел обратно на теплоход.
- Вот так-то, - сказал Леха.
Гуляли мы, вернее - проветривались, довольно долго: оба Василия и Мишка уже вернулись. Мишка сидел в кубрике.
- Что случилось? - спросил Мишка, глянув на Юру. - Ильин, что ли, продулся?
- Оно самое, - ответил Леха. - Подчистую. И все наши премиальные продул по четыре "штуки" на брата...
- Я отдам, - сказал Ильин, - обязательно.
Прошло уже полгода после этой чудной рыбалки, и Ильин, наверное, давно забыл, что он тогда всем обещал. Во всяком случае, никому и ничего он не отдал. Все-таки, наверное, забыл...
Шурик сидел в "Ниссане" и, казалось, о нас забыл.
- Минут сорок, он сказал? - уточнил водитель.
- Наверное, - ответил я, разглядывая запасное колесо, прикрепленное к задней дверце "Ниссана".
- Сорок уже прошло.
Я промолчал. Мне тоже надоело ждать.
- Куда летаешь-то? - немного погодя спросил водитель, перейдя на "ты": видимо, форма к этому располагала.
Ох уж эта форма... Стоило в одиночку зайти в "разливуху" под вечер, как к тебе сразу же обращались с разными вопросами подвыпившие посетители. Если за столиком оказывались работяги, они интересовались возможными отказами техники, а также тактико-техническими особенностями разных самолетов и двигателей; интеллигенты - те спрашивали: "Не страшно?" И еще: "Почему падают самолеты?" Ну а алкаши сразу же предлагали налить им рюмашку, потому что они в прошлом сплошь летчики-истребители или моряки-подводники, в общем, тоже герои...
- Куда летаем? - переспросил я и хотел было ответить: "Никуда", но вспомнил, что завтра мы летим на Диксон, и сказал: - По Северам...
- За границу не летаешь?
- Не пускают.
- Жаль. А у меня жена и два пацана в Израиле. В Эйлате...
- А ты почему здесь? - перешел и я на "ты".
- Секретность через год заканчивается...
- Тоже - якорь... - посочувствовал я ему.
- Ерунда, год остался! Даже меньше...
Мы помолчали.
"Сколько он там сидеть будет?" - злился я. Я не понимал, что от меня требуется и для чего я вообще здесь нахожусь. Но сто долларов - это сто долларов. Их маму...
- А по Северам - это куда? - спросил водитель.
- Амдерма, Диксон... - Я не стал перечислять все арктические поселки, где мне удалось побывать, и не один раз: Хатанга, Чокурдах, Тикси, Черский, Певек, мыс Шмидта и даже забытый Богом поселок под названием Батагай, куда мы однажды сели на запасной по метео Тикси: в Тикси был туман...
- И в Амдерме был?! - обрадовался водитель.
- Бывал...
- Как там она?
- Стоит пока...
- Полк не вывели?
Он имел в виду истребительный полк ПВО, в котором, кажется, начинал свою службу еще Гагарин.
- Пока на месте... А МИГ-15, который стоял перед Домом офицеров вместо памятника, архангельские начальники продали то ли шведам, то ли норвегам...
- Вот гады! - сказал водитель.
- Летчики, когда узнали, - на демонстрацию вышли... Местная администрация говорит, что они были против, но за них все в Архангельске решили.
- Ты смотри, что творят... Все на продажу. А я там срочную служил, в этом самом полку.
- Как служилось? - Было трудно представить этого немолодого уже еврея посреди сугробов, в темноте полярной ночи; эта чертова "пятая графа" невольно сделала из нас каких-то убогих дознавателей...
- Ничего служилось. Вполне. Консервы только надоели, овощи сушеные... А так даже спирт был. С дистиллированной водой... Пойло. Иногда и водки можно было достать... Все это хорошо, конечно, но сорок минут уже прошли, - подвел он итог. - Может, вызовешь своего друга?
Я отказался, соблюдая инструкцию.
Он недовольно замолчал, но вылез из машины и подошел к джипу. Разглядев сидевшего на заднем сиденье Шурика, он показал на часы, и тот выбрался наружу.
Они недолго побеседовали, причем Шурик, наверное, пытался его уговорить подождать еще, а тот отказывался и крутил головой: то ли его не устраивала предлагаемая цена, то ли он действительно спешил. Наконец Шурик отдал ему какие-то деньги, и водитель, быстро подойдя к машине, сел на свое место.
- Все, уезжаю, - сказал он, вставив ключ в замок зажигания. - Если понадобится твоя консультация, к тебе можно будет обратиться? Мало ли...
- Конечно, можно.
Мы обменялись телефонами. На листке бумаги, который он оторвал от висевшего на присоске блокнота, значилось: Семен Перельштейн. Я убрал листок во внутренний карман пиджака и, вытащив с заднего сиденья свой пакет, вылез из машины на тротуар. Ко мне подошел Шурик.
- Вадим, - сказал он, - подожди еще немного: вот-вот подъехать должен.
- С этим пакетом?
- Ничего особенного... Ну, еще двадцать минут: они тоже уезжать собираются. Закури, - он достал пачку "Мальборо". - Хочешь, и я постою...
Мы закурили, и я попытался повернуться так, чтобы прохожим не очень бросались в глаза мой пакет с торчавшими из него костями и мои погоны. "Как Вовочка, - усмехнулся я, - а впрочем, прав Пинегин: это моя трагедия..."
- Кого ждем? - спросил я.
- Одного "дуста": взял у меня на реализацию рыбы почти на пять тысяч баксов. Рыбу продал, а деньги - зажал.
Приоткрылась передняя дверца "Ниссана", и оттуда выглянул молодой человек в бейсболке.
- Эй, Шурек, иди сюда! - крикнул он Шурику.
Шурик, отщелкнув сигарету, поспешил к машине. Поговорив несколько секунд, он махнул мне рукой и открыл заднюю дверцу, ожидая, когда я подойду.
- Садись, - сказал он, предложив мне влезть внутрь.
Я сел, держа пакет перед собой, потом подвинулся, освобождая место для Шурика. Поздороваться я забыл. Сидевший за рулем парень в такой же черной кепочке-бейсболке, как и у его соседа, тронулся с места. На приборной доске мигали какие-то разноцветные лампочки, чуть ниже темнел экран компьютера. "Ого", - удивился я, первый раз в жизни я ехал в джипе.
- Шурик, - проговорил водитель, глядя на дорогу, - ты не обижайся: сам должен понять - за какие-то сраные полторы тысячи мы должны его полдня ждать? Так, что ли?
- Я его на счетчик поставлю... его маму... - произнес Шурик с сильным грузинским акцентом.
- Это твое дело, Шурик. Хочешь - на счетчик, хочешь - на уши... Но просто так кататься мы не будем...
- Да я понимаю...
"Плакали мои сто долларов..." - догадался я.
- Куда его? - спросил водитель, повернувшись к Шурику.
- Куда тебя? - спросил Шурик у меня.
- Да где-нибудь у метро... - ответил я.
- Мы же только что оттуда, - удивился водитель.
- Ну... ничего... - ответил Шурик.
Мы остановились на троллейбусной остановке у метро "Московская", и Шурик вышел, выпуская меня. Я сказал: "Спасибо, до свидания".
Наверное, меня не услышали. Как только Шурик сел обратно в джип, водитель сразу же газанул. Народ, стоявший на остановке, таращился на меня и мой пакет с торчавшими из него обрубками костей. Девушка, перед которой я оказался, шарахнулась в сторону, уступая мне дорогу: наверное, подумала, что в пакете "расчлененка"...
Я поправил свою шапку с кокардой и, глядя себе под ноги, пошел к подземному переходу. Войдя в вестибюль, я остановился перед турникетами и полез в боковой карман за жетоном. Кроме жетона там оказалась еще какая-то бумажка. Я вынул руку - это была стодолларовая купюра.
Спускаясь по эскалатору, я вспомнил, что говорил водитель, пока мы ехали в джипе: он говорил о полутора тысячах. Это было чуть меньше тридцати процентов от пяти тысяч: то есть обычный бандитский процент. А впрочем, может, это и не из той оперы: откуда мне было знать? Но Шурик слово сдержал, хотя мог бы и не совать тайком деньги в мой карман. Или он думал, что я от них откажусь? И тогда бы его замучила совесть... А действительно: отказался бы я их взять в открытую или нет? Пожалуй, я не мог ответить на этот вопрос.