— Прикажите ему держать свои бредни при себе, — рявкнул капеллан Панелла. — Пусть ищет принца.
Капитан Делани покосился на священника и включил ларингофон.
— Продолжайте выполнять задание, лейтенант, — сказал он. — Опасайтесь засад. Теперь ясно, что сдаваться они и не собирались — что бы там ни заявлял их капитан.
— Что-то здесь нечисто, сэр. Скалуччи связь закончил.
Капитан развернул кресло так, чтобы смотреть капеллану прямо в глаза.
— Мы, конечно, найдем принца, но терять людей впустую глупо. Хотел бы я, как положено, высадить абордажные группы на катерах... — Крейсеру не повезло, случайное попадание в причальный отсек уничтожило почти все малые суда. — Если бы на борту не было принца, я бы просто расстрелял гадов, чтобы не рисковать зря.
— Но принц там, — прошипел капеллан, — и они уж точно не станут рисковать его драгоценной жизнью ради игры в казаки-разбойники. — Он в бешенстве оскалил зубы. — Если бы у них хоть немножко работали мозги, они бы сами перерезали ему глотку, лишь бы он не попал в плен. Только представьте, какие открываются возможности! Член императорской семьи их треклятой Империи Человечества — в наших руках!
— Капитан! — донесся из динамиков вскрик лейтенанта Скалуччи. — Причальный отсек пуст. Катера, должно быть, уже улетели!
Глаза капитана полезли из орбит.
— Зараза! — выругался он.
— Чистюли уравнивают скорости с «Деглопером», — прокомментировал Панэ.
— Как вы это разглядели? — спросил Роджер. Он до боли напрягал глаза, вглядываясь в крошечный экран. — Я тут ничего не понимаю.
— Лучше следите за данными сенсоров, — посоветовал Панэ. — Я давно говорю, что на катерах надо устанавливать экраны побольше, но пульт управления проектировали ногами, а руки до него так и не дошли.
— Ага, спасибо, — улыбнулся Роджер и на радостях хлопнул кулаком по прибору. — Ой-й-й!
Он опять забыл, что скафандр многократно усиливает его движения. Когда он отдернул руку, в боковой стенке пульта красовалась дыра размером с кулак.
Панэ развернул кресло к принцу, притянул к себе его клавиатуру и быстро напечатал несколько команд. Изображение окружающего пространства сменилось на мерцающем мониторе цифрами и таблицами.
— Вот это, — объяснил капитан, — последняя информация о скорости и координатах «Деглопера». А это — прогнозируемое положение и вычисленная скорость. — Переключив управление монитором на свой зуммер, он вывел на экран новую схему. — А это — данные по чистюлям.
— Они сейчас идут совсем рядом с «Деглопером»? — спросил Роджер, заметив, что данные по обоим кораблям почти совпадают.
— Именно. Они уравняли скорость, ускорение и идут тем же курсом. А это значит, что они заглотнули приманку Красницкого вместе с крючком и грузилом.
Роджер кивнул и попытался вызвать в себе чувство, похожее на то удовлетворение, которое испытывал капитан морской пехоты. Ничего не вышло. Как странно, подумал принц. Панэ был военным, как и Красницкий, и не хуже Роджера отдавал себе отчет в том, что экипаж корабля во главе с капитаном совершает сейчас коллективное самоубийство — только чтобы прикрыть их бегство. Честно говоря, принц ожидал, что капитан морской пехоты проявит в этой ситуации хоть какие-то чувства... Он всегда подозревал, что люди, предпочитающие военную карьеру, должны быть... скажем, менее восприимчивы, но каждый раз, когда он хотя бы пустяком нарушал их драгоценные традиции и обычаи, Панэ тут же одергивал его и ставил на место — «со всем приличествующим уважением». Так почему же теперь капитан проявляет совершенно клиническое бесчувствие и равнодушие к судьбе товарищей — в то время как Роджера невыносимо терзает чувство вины?
Такое просто не должно случаться! Не должны посторонние люди отдавать жизнь, чтобы спасти человека, которого даже собственные родственники в грош не ставят! Неужели когда его предупредительные телохранители и флотские офицеры говорили, что готовы отдать жизнь во имя долга, они действительно подразумевали, что готовы умереть?
Этот вопрос буквально сводил Роджера с ума, и в конце концов он решил отложить его, хотя бы ненадолго, и занять мысли чем-то другим.