Сержант Нимаш Дэпро дернула головой, едва не стукнувшись о стенку шлема, и смерила принца долгим взглядом, невидимая за мерцающим лицевым щитком, который не только защищал, но и маскировал голову, как и весь скафандр. Разглядеть снаружи выражение лица сержанта было невозможно, так что она недолго думая показала принцу язык и зашагала в сторону мостика. На ходу с помощью импланта она включила внутреннюю радиосвязь и вызвала капитана Панэ.
— Говорит сержант Дэпро. Его высочество направляется на мостик, — сухо доложила она.
— Понял, — последовал короткий ответ. События принимали интересный оборот.
С трудом дождавшись, когда воздушный шлюз закончит цикл и позволит открыть второй люк, Роджер ворвался на мостик и завертел головой. В академии он изучал корабли класса «битюг», но на мостик его никогда прежде не заносило. Десантные транспорты, предназначенные для перевозки войск, были рабочими лошадками гарнизонов и служб снабжения, а потому в академии их считали едва ли не ссылкой для нерадивых выпускников. Выпускники академии стремились получить назначение в экспедиционные корпуса — именно там делали быструю карьеру. А что делать на таком вот тихоходном мусоровозе? Потолок — стать его капитаном. Капитаном мусоровоза, ха!
Однако «мусоровоз» выжил после серьезнейшей аварии, а это многое говорило о его капитане и команде, не важно, кончали они академии или нет.
Признаки повреждений имелись даже здесь, в самом сердце корабля. Подпалины на панели управления свидетельствовали о том, что мазеры не выдержали перегрузки. На многих пестах отсутствовали лицевые панели приборов и шины кабелей. Кабельные каналы управления проектировались глубоко в стенах корпуса, проводку начинали монтировать одновременно с закладкой корабля. Кроме того, на всех военных (и не только боевых) кораблях — исходя из высокой вероятности повреждений — была предусмотрена возможность быстрого монтажа обходных кабелей и временных систем. Сейчас мостик был загроможден самодельными ретрансляторами и переходниками. Ремонтникам даже — Господи, спаси и сохрани! — пришлось использовать голое оптоволокно и обыкновенные провода. На полу, казалось, кишели змеи, по всему помещению метались слабые вспышки, возникавшие из-за неизбежных мелких утечек световой энергии. Роджер, старательно переступая кабели, заполонившие палубу, приблизился к капитану. Тот на пару с Панэ сражался с тактическим дисплеем. Голограмма кривилась и дрожала, поскольку искалеченные компьютеры системы управления огнем плохо справлялись с постоянным обновлением информации.
— Как у нас дела? — спросил принц.
— Прекрасно, — ответил Красницкий с мрачной улыбкой, начисто лишенной признаков юмора. — До сих пор все шло прекрасно, ваше высочество.
Едва он договорил, раздался вой общей тревоги. И еще раз.
— Что случилось? — прокричал Роджер, перекрывая ее звук.
Панэ нахмурился, дернул головой:
— Неопознанный корабль в системе, ваше высочество. До точки перехвата остается больше суток, но мы понятия не имеем, кто еще — и насколько близко — может поджидать нас в засаде.
— Что? — взвизгнул Роджер. От неожиданности голос снова подвел его. — Как... Но... — Он заставил себя заткнуться и начать заново. Цивилизованно. — Это сообщники диверсанта? Может ли быть так, что они поджидают именно нас? И кто они? Может быть, наши?
— Капитан? — Панэ переадресовал вопрос командиру корабля.
— На данный момент неизвестно, сэр. Я хотел сказать, ваше высочество.
Сегодня капитану было начхать на присутствие коронованной особы. Почти неизбежная перспектива сражения занимала все его мысли, да и последние три недели адской работы напрочь выжгли суетные заботы об этикете.
— Наши датчики повреждены — как и многое другое, — но перед нами несомненно военный корабль. Мы сняли основные характеристики работы фазового двигателя. Больше ничего определенного пока сказать не могу. — Он нахмурился, вспоминая, какие еще вопросы следует осветить. — Я сомневаюсь, что это участники заговора. Слишком все сложно. Когда туннельный двигатель отключился, нас отшвырнуло прочь от запланированного маршрута. На их месте я бы вообще не верил, что мы остались в живых, а если бы и подстраховывался на такой случай — так сказать, чтобы «удостовериться» в успехе, — я бы устроил засаду где-нибудь внутри системы, поблизости от пункта назначения. Мардук удален от этой точки почти на целый туннельный прыжок. Семнадцать световых лет. Я не вижу ни малейшей возможности предусмотреть наше здесь появление. Так что вряд ли они поджидают именно нас. Но это еще не значит, что они желают нам чего-то хорошего. Характеристики двигателя и общий рисунок излучений говорят о том, что это паразитный крейсер пречистых, а это означает, что пречистые поддерживают сообщение с системой.
— Вернее сказать — чистюли захватили систему, — прорычал Панэ.
Капитан криво улыбнулся, фыркнул и похлопал по краешку поврежденного тактического дисплея.
— Скорее всего.
— Значит, планету контролируют наши враги? — спросил Роджер.
— Это не исключено, сэр. Тьфу, ваше высочество, — согласился Красницкий. — Это весьма вероятно. Во всяком случае они контролируют орбиту. Им вовсе незачем атаковать космопорт.
— Почти наверняка так оно и есть, — подвел итог Панэ. — Капитан, нужно собрать совет. Я сам, мои офицеры, его высочество, вы и ваши офицеры, кого можно отвлечь от работы. У нас есть резерв времени?
— Есть, есть. Кто бы это ни был, он очень долго не включал двигатель, дожидаясь, пока мы заберемся поглубже в систему. Он хотел быть уверенным, что «купец» от него не уйдет. А это, в свою очередь, означает, что наши характеристики после аварии изменились настолько, что он принимает нас за торговое судно и не подозревает, что имеет дело с военным транспортом. Если учесть наше ускорение, курс на планету, его ускорение, курс на перехват — даже при самом неблагоприятном раскладе у нас остается несколько часов на принятие решения.
— Между чем и чем мы будем выбирать? — спросил Роджер.
Маленькая красная сигнатурка, обозначавшая предположительно вражеский корабль, притягивала его глаза, как магнит.
Красницкий усмехнулся:
— Ну, выбор у нас небогатый, ваше высочество. Вернуться в открытый космос мы не можем...
— ... так что придется драться, — закончил Красницкий.
Кают-компания была набита под завязку. Кроме Красницкого здесь присутствовали его старпом, действующий инженер и артиллерийский офицер. Вторую роту представлял принц Роджер, подпертый с флангов Элеонорой О'Кейси и капитаном Панэ. В тылах рыли копытом землю два или три лейтенанта морской пехоты. В идеале, согласно Уставу, у капитана Панэ должно было быть семь лейтенантов, но благие замыслы редко выживают в столкновении с тоскливой действительностью. Императорский особый предъявлял своим офицерам настолько высокие требования, что страдал от их нехватки куда сильнее, чем регулярная армия.
Честно говоря, по сравнению с вакантной должностью командира взвода таким пустяком, как отсутствие заместителя по отряду и начальника штаба, Панэ вполне мог и пренебречь. А то ведь в третьем взводе офицеров попросту не было. Был только сержант. В нормальной обстановке он тоже присутствовал бы на совете, но сейчас был занят по горло — разнообразными приготовлениями. Ибо никто не мог знать, что решит капитан и чем это для всех обернется. Навигатор стоял вахту на мостике, присматривая за приближающимся крейсером, который все сильнее и сильнее смахивал на боевую единицу чистюль.
— Я хочу, чтобы у вас не осталось места сомнениям. Мы можем победить — но можем и проиграть. В обычных условиях я бы не усомнился, что с одним крейсером мы справимся. У нас больше ракет, они тяжелее, и более мощное лучевое оружие. — Он вдруг замолк и секунду пустым взглядом смотрел в пространство. — Мы располагаем всеми преимуществами, которые дает туннельный двигатель: у нас нет ограничения по массе — двигатель лимитирует только объем пространства, так что наши проектировщики расщедрились на хромстеновую броню, которой наверняка нет у противника. Это принципиальный фактор: хромстен неуязвим для большинства ракет, которые прорвутся сквозь активную оборону, а мы тем временем будем плющить противника из всех стволов. Кроме того, наш корабль крупнее, следовательно, мы способны выдержать более серьезные повреждения. Теперь оборотная сторона медали. Корабль в паршивом состоянии. Мы с трудов набираем ускорение. Наши сенсоры и системы управления огнем после восстановления еще не оттестированы. Мы чертовски большая цель — по нам почти невозможно промахнуться. В общем, недостатки корабля с туннельным двигателем вам хорошо известны, у нас их просто немножко больше, чем обычно. Так что если нас угробят — ну, тут все понятно. Но даже если мы выиграем бой, после него мы будем находиться в куда худшем положении, чем сейчас.