— Я сделаю все возможное, ваше высочество, — пообещал он. — Пожалуйста, поверьте. Я буду… Я буду относиться к нему, как к своему брату.
Только в следующую секунду Вансен осознал, что снова выставил себя дураком: намекнул на то, что при обычных обстоятельствах он больше внимания уделял собственной семье, а не своему господину. Подобные речи произносить, наверное, неосмотрительно: один принц-регент уже мертв, причем именно Вансен по долгу службы отвечал за его жизнь.
«Я настоящий идиот, — подумал он. — Ослепленный своими чувствами, разговариваю с повелительницей страны так, словно она дочь соседнего фермера».
Но, к своему удивлению, он опять увидел слезы в глазах Бриони.
— Спасибо, капитан Вансен, — сказала она на прощание.
Все утро Бриони пыталась выкроить время на то, чтобы потренироваться с тяжелым деревянным мечом. Теперь, когда ей это удалось, она почувствовала себя уставшей и ни на что не способной.
«Все из-за Вансена», — с досадой подумала она.
Капитан гвардейцев постоянно расстраивал ее, злил, раздражал. Его вид сразу же напоминал о той жуткой ночи, когда убили Кендрика. А теперь он может стать свидетелем смерти ее второго брата, потому что ни один из доводов сестры не убедил Баррика отказаться от своего намерения. Впрочем, виноват ли в этом Вансен? Или это жестокая игра богов, так тесно связавших его с ее страданиями?
Невозможно разобраться. Бриони бросила меч в опилки на полу. Один из стражников подошел, чтобы подобрать его, но она жестом отослала солдата прочь. Невозможно ничего понять. Она обречена на страдания.
Сестра Утта!
В последнее время у нее не хватало времени на посещение наставницы. Бриони вдруг почувствовала, что ей очень не хватает умиротворяющего присутствия этой многоопытной женщины. Она вытерла руки, потопала ногами, стряхивая опилки, и отправилась в покои Утты. Стражники устремились за ней, словно цыплята за разбрасывающей зерно птичницей. Во дворике принцесса вновь, второй раз в течение часа, чуть не столкнулась с мужчиной. Теперь это был не Вансен, а молодой поэт Мэтти Тинрайт.
«Вернее, так называемый поэт», — невольно подумала она.
Он изобразил приятное удивление, но по его тщательно подобранному наряду и прическе, по учащенному дыханию Бриони догадалась: он высматривал ее в окно, а потом быстро спустился сюда, чтобы разыграть «неожиданную» встречу.
— Ваше высочество, принцесса Бриони! Прекрасная, спокойная и мудрая. Нет слов, чтобы описать мой восторг от этой случайной встречи с вами. Подумать только, вы одеты для битвы, как и подобает королеве-воительнице! — Он наклонился к ней, чтобы заговорщицки шепнуть: — Я слышал, блистательная принцесса, что нашим землям угрожает враг, что собирается армия. Я бы хотел взять в руки меч, как другие ваши защитники, но мое оружие — песни и оды, вдохновляющие на великие подвиги. Я буду сочинять их во славу короны!
Выглядел поэт неплохо — он даже был красив. Вероятно, это стало одной из причин резкой антипатии Баррика. Но сегодня у принцессы не хватало терпения выслушивать чепуху, даже безобидную.
— Вы хотите отправиться с армией, чтобы в стихах описывать сражения, мастер Тинрайт? — спросила она. — Я даю вам свое разрешение. А сейчас, если позволите…
Мэтти сделал несколько движений, словно пытался проглотить небольшой мячик.
— Отправиться с?…
— С армией, да. Можете. Если это все…
— Но я…
Поэт словно окаменел. По-видимому, мысль о том, чтобы присоединиться к армии Южного Предела, даже не приходила ему в голову.
По правде говоря, Бриони просто издевалась. Она вовсе не горела желанием повесить на шею командира — кто бы он ни был — и своего брата, и дурачка-рифмоплета.
— Я пришел не за этим… — Тинрайт снова с трудом сглотнул, но ему не полегчало. — Я пришел передать, что Джил просит у вас аудиенции.
— Джил?
— Помощник трактирщика. Вы, вероятно, помните его. Именно из-за него вы одарили меня своим вниманием.
— Ах, тот, что видит сны. — Бриони вспомнила худощавого человека со странными, слегка безумными глазами. — Он хочет поговорить со мной?
— Да, ваше высочество, — отчаянно закивал Тинрайт. — Я навестил его в темнице. Бедняга нигде не бывает, он почти пленник. Джил попросил, чтобы я помог ему встретиться с вами. Он хочет рассказать что-то важное, связанное с… — Тинрайт наморщил лоб. — С «грядущей битвой», так он выразился. Если честно, меня удивило, что Джил воспользовался такими словами, госпожа, ведь он совсем неграмотный, сказать по правде.
Бриони встряхнула головой, приводя в порядок мысли, запутанные быстрой и цветистой речью поэта. В словах Тинрайта было еще больше дешевого шика, чем в щегольском наряде.
— Джил, помощник трактирщика, желает говорить со мной о «грядущей битве»? — удивилась принцесса. — Наверное, он услышал о ней от стражников.
Она вспомнила, что в той же темнице томится еще один узник, и почувствовала, как душу захлестнула волна паники. Шасо дан-Хеза должен был в случае необходимости стать командующим армией и организовать оборону замка. Уж не предвидел ли кто-то подобную ситуацию? Может быть, кто-то и подстроил все таким образом, чтобы Шасо выглядел виновным в смерти Кендрика?
— Да, ваше высочество, — согласился Тинрайт. — Несомненно, он услышал об этом от солдат. Тем не менее именно такую просьбу меня просили передать вам. А теперь насчет моего отъезда с армией…
— Я уже дала вам разрешение, — остановила она его, потом повернулась и быстрым шагом направилась к покоям сестры Утты.
Она слышала, как у нее за спиной переругивались стражники, пытавшиеся обогнать Мэтти Тинрайта, видимо шедшего за ней по пятам.
— Но, ваше высочество… — говорил он. Бриони обернулась и перебила его:
— Тот помощник трактирщика… Он дал вам тогда золотой долфин, чтобы вы написали письмо, так?
— Д-да…
— А где он раздобыл монету?
У Тинрайта не было ответа на этот вопрос.
— Я не знаю, — ответил он. — Но, ваше высочество, по поводу того, что вы говорили об армии!…
Бриони отвернулась и пошла дальше. Ее мысли были заняты другим. Едва ли она его слышала.
— Мы редко спускаемся ниже уровня храма, — объяснял Чет своему маленькому спутнику.
Они шли вниз по Каскадной лестнице — длинному спиральному спуску. Верхний виток спирали был шире, чем весь Город фандерлингов. Нижние круги сужались, а воздух становился все теплее. Белая линия кварца, вкрапленного в известняк, змейкой вилась над их головами. Позади остались последние настенные светильники. Чет порадовался, что захватил кусок коралла из Соляного пруда. Он продолжал рассказывать:
— Священники спускаются сюда для жертвоприношений, особенно в дни праздников. Мы все приходим в это место в день нашего совершеннолетия на специальную церемонию,
Даже сейчас, несмотря на переполнявшую его тревогу, Чет невольно задумался о том, сколько молодых фандерлингов и священнослужителей побывали здесь в этом году. Чет знал каждого из них: Город фандерлингов невелик и весь поделен на кланы, а молодых людей, достигших возраста совершеннолетия ко Дню Тайн, набиралось обычно не более двух дюжин. Чет поделился с Жуколовом воспоминаниями о своей инициации, состоявшейся много лет тому назад. Перед церемонией он, как положено, постился и после этого испытывал головокружение, видел странные тени, слышал непонятные голоса. Самым жутким и волнующим был момент, когда они мельком увидели Сияющего человека. Чет до сих пор не знал, был ли тот настоящим. Сейчас, по прошествии стольких лет, тот день казался сном.
— Сияющий человек?… — переспросил Жуколов.
— Забудьте о том, что я упомянул его, — покачал головой Чет. — Я и так нарушил обычаи, приведя вас сюда.
Они достигли подножия Каскадной лестницы и оказались в пещере с множеством высоких колонн, похожих на песочные часы. Чет подошел к необычной стене, размерами превосходившей Шелковую дверь. В ней было пять арочных проходов, зияющих чернотой, которую не рассеивал свет кораллового фонарика.