Между тем Маршак продолжал дружить со своими краснодарскими знакомыми, в частности с Черубиной де Габриак. Они вместе бывали в гостях у Максимилиана Волошина, когда он в апреле 1924 года приехал в Ленинград и остановился у своих друзей на Невском, 59. О добрых, теплых отношениях Маршака и Е. И. Дмитриевой свидетельствует подаренное ему на память стихотворение, которое она написала 10 января 1925 года.
Маршак так много работал, что это не могло не сказаться на его здоровье. Обеспокоенные этим друзья настояли на том, чтобы он поехал подлечиться в Германию. В июле 1925 года Самуил Яковлевич написал своему восьмилетнему сыну из Берлина, где он находился проездом в санаторий в Силезию:
«Мой милый мальчик Элик,
посылаю тебе это письмо воздушной почтой. Я опушу его в маленький ящик на углу, и сегодня же аэроплан понесет его в Ленинград.
Вчера я был здесь в Зоологическом саду (немцы называют его просто: „Цоо“). Видел слоненка величиною с комод. Он бродил один по клетке (очень большой) и очень смешно изгибал свой хобот. Видел маленькую обезьянку, которая прицеплялась к животу своей матери, когда хотела взобраться на верхнюю перекладину. Кто-то принес обезьянам круглое зеркальце, и они все по очереди любовались собой. Только одна из них попробовала погрызть его. Видел четырех <львят>, которых кормит овчарка (матери у них нет). Дети скоро перерастут свою кормилицу. Какой-то мальчик протянул обезьянке руку, — она так больно стиснула руку, что мальчик с трудом выдернул ее из клетки — всю в крови.
Берлин очень большой город. Автомобили все здесь хрюкают. Дома серые. Много деревьев. Подземная дорога. Сейчас это очень хорошо: прохладно. А наверху жара.
Все, даже дети, говорят по-немецки, как ты.
Целую тебя, мой маленький, и прошу помнить обещание: делать все весело, бодро и аккуратно, хорошо питаться, не шалить до одурения. Якова поцелуй и расскажи ему от моего имени сказку про золотое яичко.
Целую вас обоих, мои мальчики.
Ваш отец».
Работая главным консультантом Детского отдела Государственного издательства в Ленинграде, С. Я. Маршак привлек к сотрудничеству в отделе Д. И. Хармса и А. И. Введенского. (Отметим, что Хармс называл Маршака, наряду с Хлебниковым и Введенским, своим учителем.)
На допросах 15 декабря 1931 года и 17 января 1932 года по так называемому «делу Детского сектора Госиздата» А. И. Введенский сообщил следующее: «В Детский отдел Ленотгиза наша группа пришла в 1928 году. Идейное и художественное руководство в отделе принадлежало С. Я. Маршаку. Наше творчество в целом было одобрено Маршаком, и он предложил нам работать в Детском отделе. Внимание и поддержка Маршака, оказываемые им нашей группе, распространялись настолько далеко, что наша группа пользовалась особыми привилегиями в Детском отделе Ленотгиза: нас принимали вне очереди, Маршак работал с нами у себя на дому. Все или почти все наши детские книги проходили глубокую редактуру Маршака, а на некоторых из них Маршак с полным правом мог бы поставить свое соавторство».
Самуил Яковлевич оказал влияние и на Аркадия Гайдара.
«С Гайдаром было так, — вспоминал Маршак. — Я ему сказал, встретившись в Москве:
— Вы человек талантливый, пишете хорошо, но не всегда убеждаете… Логика действий должна быть безупречной, даже если действия эксцентрические.
— Ладно, — сказал он, — я приеду в Ленинград.
Приехал, мы засели в гостинице. Работали над „Голубой чашкой“. Мы все переписали вместе, и во время работы он восхищался каждым найденным вместе словом. И вдруг позвонил мне:
— Я все порвал. Это не мой почерк. Я все сделал заново.
И принес. Я был очень доволен. У него появилась забота об убедительных деталях. Сравните „Голубую чашку“ с этим отвратительным „Мальчишем“… Там — все недостоверно».