Расчёт Конева оказался верным.
В пять утра после короткого мощного артиллерийского удара передовые батальоны перешли в атаку и быстро овладели первой траншеей обороны противника. Уже по самым первым донесениям стало ясно, что враг никуда не отошёл, что он находится на прежнем месте, в зоне воздействия всех запланированных огневых ударов. Артиллерийский налёт при всей краткости был настолько сильным, что создал у неприятеля впечатление начала артиллерийской подготовки. Приняв действия передовых батальонов за общее наступление наших войск, фашисты попытались всеми огневыми средствами остановить их.
Командующий на это и рассчитывал. Передовые батальоны, заняв первую траншею, залегли между первой и второй. Именно в этот момент началась настоящая артиллерийская подготовка. Она продолжалась сорок семь минут. И была такой мощной, что, судя по целому ряду трофейных документов, противнику почудилось, будто длилась она не менее пяти часов.
«Начав артиллерийскую подготовку, — вспоминал Иван Степанович, — мы, вопреки обыкновению, не оттянули назад передовые батальоны, занявшие первую вражескую траншею. Каждая батарея была привязана на местности по координатам от общей геодезической сетки, так что мы действовали с расчётом, как говорят, стараясь попасть комару в глаз. На картах у всех артиллерийских наблюдателей и командиров батарей имелось точное начертание первой траншеи, уже захваченной нами, и положение второй траншеи, где ещё находились немецко-фашистские войска».
От артиллеристов требовалось только одно — точная работа. И они не разу не ошиблись. Во всяком случае, на сей раз на всём фронте наступления никто не подал тревожного сигнала: «Прекратите, вы ведёте огонь по своим».
Наоборот, эффект от такого нововведения был очень выигрышным: он сберёг много солдат и нанёс колоссальный ущерб противной стороне. Взятый в плен командир полка 304-й пехотной дивизии заявил: «Я был поражён тем, как точно русские знали расположение штабов, командных и наблюдательных пунктов. Мой полк был полностью парализован…»
Ещё с той поры, когда маршал приступил к составлению плана летнего наступления сорок четвёртого года на Львов, он всё чаще задумывался над дальнейшим ходом боевых действий по освобождению Польши, которая, по существу, стала первой крупной жертвой Гитлера во Второй мировой войне. К освобождению её городов он относился так же бережно, как и к своим, всегда стремился по возможности не окружать врага в самих городах, особенно многонаселённых, в которых находилось много исторических, материальных и духовных ценностей, а выталкивать его через специально оставленные с этой целью коридоры в открытое поле и там уничтожать. Этот тактический приём Конева, ещё раз ярко продемонстрированный при освобождении Кракова, был по достоинству оценён не только самими поляками, но и видными западными государственными и военными деятелями.
Так верховный главнокомандующий экспедиционными силами союзников в Европе Д. Эйзенхауэр, оценивая действия маршала в январской кампании 1945 года, заявил, что «русское командование особенно искусно использовало имеющиеся силы при наступлении в Польше…».
Ещё более определённо оценил действия советских войск У. Черчилль. В письме к Сталину он отмечал: «Мы восхищены вашими славными победами над общим врагом и мощными силами, которые Вы выставили против него. Примите нашу самую горячую благодарность и поздравление по случаю исторических подвигов».
Но особую признательность Красной Армии выражали жители самой Польши. Новое польское правительство в те дни телеграфировало советскому Верховному Главнокомандованию: «Польский народ никогда не забудет, что он получил свободу и возможность восстановления своей независимой государственной жизни благодаря блестящим победам советского оружия и благодаря обильно пролитой крови героических советских бойцов…»
На митинге в освобождённых Катовицах И. С. Конев говорил: «Мы, воины 1-го Украинского фронта, можем гордиться, что стали участниками исторических событий, возрождения Польши, новой народной Польши…»
О том, что маршал Конев искренне и от всей души радовался освобождению польского народа, говорят и многие другие факты. Как только части Красной Армии, форсировав Вислу, штурмом овладели городом Сандомиром, все увидели следы чудовищных злодеяний. Встретив маршала Конева на зависленском плацдарме, бургомистр Сандомира (по-польски — Сандомежа) сообщил ему: