На другой день она не удержалась и рассказала своей не такой уж и близкой, но, пожалуй, единственной приятельнице Клаве о неожиданной встрече с новым завмагом и о том, чем всё кончилось.
— Дура, — решительно заявила Клава.
— Да ты что! — обиделась Галя. — Что ты ругаешься-то. Не думай, между нами ничего не было. Ничего дурного.
— Ещё раз дура, — бросила Клава. — Какое мне дело до того, произошло между вами что-то или нет? Ты упустила верный шанс. Сейчас мужики ценятся, особенно те, у которых руки-ноги целы и ещё кое-что имеется…
— О чём ты говоришь, Клава? Ведь знаешь же, у меня есть жених. Он на фронте. Разве я могу?..
— «Жених»! «На фронте»! — презрительно бросила Клава. — А вернётся он, твой жених-то? Ах, ты не знаешь! А если не вернётся? Пришлют тебе извещение, какие многим приходят: «Пропал без вести» или, хуже того: «Пал смертью…». И будешь куковать — ни жена, ни вдовушка.
— Нет, так нельзя, Клава. Это же безнравственно, — сказала Галя и решительно оборвала разговор.
Но когда через неделю Затылкин вновь вроде бы случайно встретился на пути, Галя искренне обрадовалась. Он вновь проводил её до дома, развлекая вполне приличными И довольно смешными анекдотами. И когда он опять спросил, не зайти ли ему выпить чайку, она уже не возражала, лишь смущённо сказала:
— У меня ведь ничего, кроме воды и чайника, нет.
— А посуда хотя бы найдётся? — спросил Затылкин улыбаясь.
— Посуда есть, — сдержанно ответила Галя.
— Тогда пошли, — решительно подхватил её под локоть Затылкин. — Остальное приложится. — И он выразительно посмотрел на свой портфель.
Открыв дверь в свою комнату, Галя извинилась, что не успела навести порядок.
— С утра спешу на работу, — сказала она, оправдываясь. — А прихожу поздно, уставшая, вот и откладываю уборку на потом.
Затылкин добродушно улыбнулся:
— Что ты? Очень уютное гнёздышко. А в порядок мы его приведём со временем. Пока надо подкрепиться. — И он, шустро доставая из портфеля и выкладывая на стол продукты, приговаривал: — Я сегодня целый день в бегах. Признаться, не успел как следует в обед заправиться. Придётся наверстать упущенное у тебя.
На столе появились сыр, колбаса, банка тушёнки, пачка настоящего индийского чая, батон белого хлеба.
— Ой, — не удержалась Галя, — где же ты достаёшь такое богатство?
— Ловкость рук, и никакого мошенства! — рассмеялся Затылкин. — А по правде сказать — я ведь снабженец. Само собой кое-что перепадает. Не всегда успеваю перекусить, но запасец ношу с собой неизменно. Вот и пригодился.
Галя стала подогревать чайник, предоставив Затылкину возможность заняться сервировкой стола.
Потом они с наслаждением ели бутерброды с колбасой, которая будто специально для Гали источала необыкновенно приятный, головокружительный запах. За разговорами о фронте, трудностях военной жизни и о близкой, такой желанной победе, когда можно будет наконец-то вздохнуть свободно и насладиться мирной жизнью, время прошло незаметно. Галя убрала со стола, завернула в газету оставшиеся бутерброды, хотела опустить пакет в портфель, но Затылкин остановил её:
— Оставь себе. Я ещё раздобуду.
Галя нерешительно положила пакет на край стола.
Когда прощались, Затылкин обнял её, и Галя увидела совсем близко его влажные губы. Она отстранилась:
— Нет, нет. Это ни к чему. Зачем омрачать нашу хорошую встречу.
Затылкин не настаивал. Пожал руку, поблагодарил, как он выразился, за тёплый приём, приятную беседу и вышел, часто перебирая короткими ножками. На них Галя обратила внимание совершенно случайно, потому что боялась: если она взглянет в глаза Затылкину, он поймёт это как согласие. Поэтому она смотрела вниз, и семенящая походка Затылкина показалась ей забавной. Он семенил как стреноженный.
И тут же она подумала о том, что поступает неправильно, изменяет Коле Паршину, и жизнь заносит её куда-то совсем в другую сторону. Нехорошо это. Нехорошо. Дурно…
Наутро Галя опять рассказала о своих переживаниях Клаве.
— Удивляюсь, — говорила Клава, уставившись на Галю вишнёвыми глазами. — Ей преподносят на блюдечке счастье, а она ещё кочевряжится. Ноги ей, видите ли, не понравились… Да ты балеруна выбираешь, что ли? Для мужчины главное голова, способность добыть деньги и ещё кое-что, а не ноги. А длинные ноги нужны тем, кто жёнам своим изменяет, чтобы, когда застукают в чужом доме, поскорее удрать. Нам же с тобой что надо? Кормит — и слава Богу. А то ведь и собственные ноги перестанут носить.