Уже на пути к берегам Днепра Тимошенко получил обращение ВЦИК и правительства РСФСР ко всем рабочим, крестьянам и честным гражданам России, которое приказывалось довести до всего личного состава дивизии. В нем формулировалась политическая линия в отношении Польши: выражалась готовность в случае проблеска здравого смысла (с польской стороны - Авт.) заключить мир на основах, отвечающих интересам польского и русского народов, выдвигался лозунг "Да здравствует независимая рабоче-крестьянская Польша!"{10}
...К середине мая, совершив более чем тысячекилометровый марш, Первая Конная армия, сосредоточившись в районе Умани, вошла в состав ударной группировки Юго-Западного фронта. Ей предстояло, как предписывалось директивой командующего войсками фронта А.И.Егоровым, "с рассветом 27 мая перейти в решительное наступление в общем направлении на Казатин, стремительным натиском, сметая на своем пути встретившиеся части противника, не позднее 1 июня захватить район Казатин-Бердичев и, обеспечив себя заслоном со стороны Старо-Константинова, Шепетовки, действовать по тылам противника"{11}.
26 мая началась Киевская операция. Первой Конной армии предстояло наступать на почти 60 километровом фронте, поэтому все ее четыре дивизии действовали в первом эшелоне. В сложившейся обстановке командование фронта не смогло выделить в помощь конникам ни одной стрелковой дивизии.
Утром 27 мая 6-я кавдивизия вышла к передовой оборонительной позиции пилсудчиков в районе села Сологубовка. В середине следующего дня она попыталась с ходу сбить противника, засевшего в окопах за проволочными заграждениями, выйти на оперативный простор, а затем двинуться на соединение с 12-й армией, действовавшей западнее Киева. Однако уже в самом начале боя Тимошенко понял - на легкий успех рассчитывать не приходится. Противник оборонялся умело, стойко и ожесточенно.
И сразу вспомнилось заявление пленного офицера, о котором проинформировал начдивов Ворошилов. Тот с пафосом сказал, что их позиции неприступны, прорвать их невозможно, и если красным все же удастся это сделать, то им следует соорудить здесь огромный памятник с надписью: Эти позиции были взяты русскими. Завещаем всем - никогда и никому с ними не воевать.
Ну, да шут с ним, с памятником. Но похоже, что в других словах пленного доля истины была...
Тяжелая обстановка сложилась на участке 2-й бригады. В первом броске на сильный опорный пункт в районе Животово конармейцы подошли к вражеским окопам и даже захватили пленных, но затем сильнейший пулеметный огонь заставил их отойти в исходное положение. Начдив уже не сомневался, что и повторная атака в конном строю ничего не даст - только людей положишь. С немалыми колебаниями, приказал спешиться, хотя и знал, что действиям в пешем строю его бойцы не обучены. Но другого выхода не оставалось. Понял он и то, что его комбриги, командиры полков и эскадронов, привыкшие действовать в конном строю на равнинах, когда представлялись возможности для широкого маневра, в условиях позиционной обороны врага будут сражаться не слишком умело и уверенно.
Но предпринять что-либо иное, когда атака продолжалась, он не мог. Под уничтожающим огнем бойцы шли на врага. Упал командир 33-го полка И.В.Селиванов. Полк залег. И тогда во весь рост поднялся комиссар П.Я.Писшулин. С возгласом ура он бросился вперед. Увлекаемые им, бойцы ворвались во вражеские окопы и уничтожили врага в рукопашном бою. Но, сраженный пулей, пал и комиссар.
Большие потери понесла в тот день 3-я бригада. Тяжелые ранения получил командир 36-го кавалерийского полка А.Е.Вербин, несколько командиров эскадронов и взводов. Но бойцы не дрогнули, действовали самоотверженно. Особенно отличилась Павлина Кузнецова, которая, находясь в окружении, продолжала отражать атаки противника, пока не подошла помощь. Метко, едва ли не в упор, разил врага пулеметчик Иван Проценко. Однако все попытки Тимошенко развить наступление, усилив спешенных конников переброшенным сюда по его приказу артиллерийским дивизионом, оказались мало успешными.
Неудача постигла и 1-ю бригаду, которая не смогла преодолеть сопротивление численно превосходящих сил противника, стойко оборонявшихся на хорошо подготовленных позициях.
- Так воевать не годится, - подвел итог боя Тимошенко, вызвав на командный пункт командиров частей. - Вторая бригада потеряла более ста человек. А сколько раненых бойцов, перебитых лошадей! Этак нам и воевать скоро нечем будет.
- Так-то оно так, - насупился Книга, - только дело ли коннице очертя голову кидаться на проволочные заграждения?
- Но других-то войск нет? И вы прекрасно знаете, что задачу никто другой за нас не выполнит. А вот как - это надо крепко продумать. Противника на ура не возьмешь. Нужно искать иные способы, тактические приемы применительно к нынешним условиям. Почему же вы, опытные комбриги, атакуете противника в лоб, а не пытаетесь охватить его фланги?
- Так где ж те фланги, товарищ начдив? - вздохнул Апанасенко. - У противника сплошная линия обороны. Как на германском фронте. Куда ни ударь, все в лоб получается.
- Значит разведка у нас не на высоте. Оборона и впрямь сплошная, да прочность ее не везде одинакова. Нужно прежде установить слабое место, а затем именно туда и бить. Ошибки, товарищи командиры, слишком дорого обходятся. Так что лучше лишний раз отмерить, чем резать без оглядки. Лично мне стало ясно, что опыт боев с деникинцами здесь не подходит. Требуется новая, а если точнее, то старая тактика. Наверное, следует вспомнить о драгунах?
Командиры заулыбались: причем тут драгуны, гусары, уланы, которых уже давно нет? Мудрит что-то начдив...
Но Тимошенко, задав вопрос, смотрел на них выжидающе, серьезно. Апанасенко наморщил в раздумье лоб, переглянулся с Книгой.
- Постой... Драгуны, насколько я понимаю, одинаково были обучены как конному, так и пешему бою?
- Точно! - подтвердил Тимошенко. - Своих драгун у нас нет, времени на обучение бойцов тоже, но в полках найдутся бывшие пластуны, пехотинцы с опытом германской войны. За ночь, а, может быть, в нашем распоряжении будет и день, подготовим пешие отряды и двинем их на прорыв вражеской обороны. Сегодня пробовали нечто подобное, но уже после того, как конная атака сорвалась. Никто не был готов к бою на своих двоих. И мы с вами тоже. Тяжелый урок, но, как говорится, за одного битого... Что скажете, товарищи?
Командиры оживились. Что и говорить - идея хорошая, однако не так-то просто провести ее в жизнь. Посыпались предложения, вопросы, но все сходились в одном: нужна сильная огневая поддержка, иначе и пешая атака может захлебнуться. Но где взять артиллерию?
Кто-то выразил сомнение в том, что новоиспеченным драгунам удастся преодолеть проволочные заграждения.
- Бойцы, кажется, уже придумали, как справиться с ними. - Готовятся жерди с крючьями, чтобы рвать колючку. Сгодятся для этого и топоры. Конечно и гранаты бы здесь помогли. Но их применять только в крайнем случае. Все это, понятно, не лучший выход. Проделать проходы в заграждениях лучше всего смогли бы саперы. А их у нас - раз, два и обчелся... Как не крути, придется обращаться к командарму за помощью.
Словно подслушав их мысли, тот вместе с Ворошиловым прибыл на командный пункт дивизии.
Тимошенко доложил им, что по данным разведки в Липовце сосредоточивается группа полковника Шиллинга. Она, видимо, намерена нанести удар по открывшемуся левому флангу Конармии.
- Утром решил атаковать Липовец, чтобы сорвать этот замысел, - заключил он.
Доложив командарму о замысле пешего боя, начдив сказал, что подтянет на этот участок всю свою артиллерию, все пулеметные тачанки. Но этого будет мало. Нужна более сильная огневая поддержка.