Задержка — не баг. Задержка — монтаж.
Я долго смотрел на камеру. Она мигала. Писала. Хотя батареи в ней не было.
— Где ты её нашла? — спросил я.
Ольга пожала плечами:
— Она всегда была с тобой. Внутри.
В кадре — пустая кровать. Стена. Яркая трещина на потолке. Через трещину пробивается свет. Но не дневной. Он пульсирует, как прожектор в комнате допроса. Я медленно подошёл. Посмотрел в объектив. Там — я. Только я стою у двери. А я стою у камеры.
— Зеркальный захват? —
— Не совсем, — ответила Ольга. — Это размотка.
Я снова взял дневник. Там появилась новая запись. Я не писал.
«Если он начнёт двигаться — не смотри. Это не ты.»
Я захлопнул. Ольга села на край кровати. Матрас скрипнул.
— Ты замечаешь, как он теперь откликается?
— Кто?
— Ты. В другой версии.
Я вышел в коридор. Стены стали ближе. Длиннее. Комнаты справа и слева исчезли. Вместо дверей — зеркала. Я остановился.
Первое зеркало: я — подросток, держу первую камеру. Плачу.
Второе: я, сплю. В углу стоит отец. Смотрит.
Третье: пусто.
Я повернул голову. Моя тень лежала у стены. Как обычно. Я двинулся вперёд. И в этот момент тень не последовала. Я остановился. Она — осталась. Она продолжала стоять. Как будто ещё наблюдала. Я шагнул назад — и только тогда она тронулась.
— Ты это видела?! —
Ольга вышла из комнаты.
— Видела. И ты видел. Он начал двигаться.
Мы вернулись в номер. На зеркале — надпись, выцарапанная ногтем:
«Ты уже был здесь. И ошибся.»
Я сел. Дневник снова открыт. Новый текст:
«Если ты читаешь это — значит, она уже соврала.»
Я посмотрел на Ольгу.
— Что происходит?
Она молчала.
— Ты писала это?
— Нет.
Я подошёл к окну. За ним — небо. Но не вечернее. Оно двигалось. Как в старом телевизоре — полосы, шум. Я моргнул. Окно стало зеркалом. В отражении — я. И за мной. Мой силуэт. Но… Он моргнул раньше. Он двинулся раньше.
Я резко обернулся. Никого. Сердце стучало, как метроном. Я не понимал — это я или уже кто-то другой. Ольга смотрела на меня.
— Он выходит.
— Кто?
— Тот, кто остался в зеркале.
На кровати лежала фотография. Я и я. Два Марка. Стоим рядом. Одинаковая одежда. Одинаковые лица. На обороте — надпись:
«Не буди его. Ты не вынесешь.»
В зеркале — вспышка. Словно кто-то включил камеру. Ольга метнулась к двери.
— Мы уходим.
— Куда?!
— Пока ты ещё сам.
Но когда я повернулся — тень уже стояла отдельно. В полный рост. И смотрела. И только я моргнул — она шагнула ко мне.
Она стояла в углу. Неотрывно. Моя тень. Не на стене — в пространстве. Как будто отпечаталась и решила: хватит быть вторичной.
Я шевельнул рукой. Тень — с задержкой. Шагнул — она следом. С запаздыванием в секунду. Полторы. Сначала казалось… забавно. Почти как старый телик с задержкой сигнала. Но потом — я замер. Она — замерла. Я резко двинулся вперёд. Она осталась.
— Что за хрень?.. —
— Она больше не копирует, — сказала Ольга.
— А что она делает?
— Наблюдает. И учится.
Я сел на кровать. Взял камеру. Проверил объектив — работает. Навёл на себя — ничего странного. Навёл на тень — экран чёрный.
— Она не пишет её, — сказал я.
— Значит, она вне кадра, — ответила Ольга. — Значит, она уже оператор.
В зеркале — ещё страшнее. Там два меня. Один — я, сижу на кровати. Второй — стоит у двери, спиной. Тело в тени. Но лицо моё. Я повернулся. Никого. Снова в зеркало — оба остались. Но теперь один из них начал двигаться. Раньше, чем я.
— Это монтаж?
— Это взлом, — сказала Ольга.
— Кто монтирует?
— Тот, кто пишет.
Я резко подошёл к зеркалу. Ударил кулаком. Трещина. И… кровь. Из зеркала. Не из руки. На полу — фото. Ещё одна. Теперь я — лежу. В той же комнате. На кровати. Без сознания. В углу — тень. Уже не моя. Уже собственная.
Я схватил дневник. Разворот чистый. Но когда я начал писать — над моей строкой появились новые.