— Это не она, — сказала тихо. — Это ты.
— Что за бред?! — я почти закричал. — Это ребёнок!
Она покачала головой.
— Ты начал вспоминать. Это опасно.
Я вышел на обочину. Земля была мягкая, влажная. И там, возле колеса, белым мелом кто-то нарисовал круг. Второй. Третий. Детские линии, неровные, но знакомые до боли.
Я опустился на корточки, коснулся. Мел тут же рассыпался в пыль.
Ветер донёс до меня звук — короткий смешок. Детский.
Я обернулся.
За машиной никого.
Только дорога, завязанная в привычный узел.
Стук вернулся ночью. На этот раз настойчивее, резче, словно кто-то требовал пустить его внутрь. Я проснулся от оглушительного «БАМ-БАМ-БАМ» — словно кто-то бил в дверь кулаком.
— Чёрт! — я рванулся, вцепившись в руль, хотя машина стояла с заглохшим двигателем.
Ольга сидела рядом, глаза закрыты. Ни сна, ни покоя в её лице — словно она только этого и ждала.
— Ты слышишь?! — я тряс её за плечо.
Она открыла глаза медленно, с упрямой тяжестью.
— Никого нет.
Стук прекратился. Но тут же — снова: «Тук-тук». Уже с другой стороны. Я дёрнулся, уставился в заднее окно — пустота.
Но стекло запотело. На нём медленно проступила линия. Сначала палочка, потом ещё. Детская рука выводила буквы на конденсате. «МА…». Дальше не успела — я смахнул ладонью.
— Ты это видела?! — закричал я.
— Там ничего нет, — упрямо повторила Ольга. — Всё, что ты видишь, принадлежит только тебе.
— Это была Аня! — слова вырвались с горечью, как рвота.
Ольга отвела взгляд, губы её дрогнули, будто она хотела сказать что-то другое, но проглотила слова.
Я выскочил наружу. Холод обжёг лёгкие, ночь тянулась липкой тканью. Я обошёл машину. Нигде никого. Но на земле, у колеса, свежие следы — маленькие босые ступни. Они уходили в темноту.
Я шагнул туда, где они терялись в траве. Тихий смех. Девичий. Тонкий, как серебряный колокольчик.
— Аня! — выкрикнул я. Голос сорвался в хрип.
Тишина.
Я вернулся в машину, захлопнув дверь так, будто хотел отсечь весь этот мир.
Через час я снова включил камеру. Мне нужно было доказательство, хоть что-то. На плёнке — дрожащая картинка. Ночь. Туман. Машина. И снова — девочка. Но теперь она стояла не у окна, а прямо у двери. В руке у неё был мел. Она рисовала круг.
Я вжался в сиденье, чувствуя, как сердце колотится, пытаясь выпрыгнуть из груди.
— Она здесь, — прошептал я. — Она рядом.
Ольга наклонилась, выключила камеру, словно обрубила связь.
— Это не она, — сказала она холодно. — Это ты. Ты разделился.
— Замолчи! — я схватил её за руку. — Почему ты врёшь? Почему отрицаешь?!
Она спокойно посмотрела на меня:
— Потому что если ты вспомнишь её до конца — всё закончится.
Я не ответил. Снаружи снова раздался стук. Три удара. Чёткие. Прямо по стеклу.
На этот раз я не стал оборачиваться. Я понял: если посмотрю — увижу не её. Увижу себя.
Но даже закрыв глаза, я знал: маленькая ладонь снова лежит на стекле. И рисует круг.
— Ты начал вспоминать, — сказала Ольга. — Это опасно.
И в её голосе прозвучала не угроза, а… страх. Настоящий.
Я не выдержал. Этот стук, ритмичный и терпеливый, медленно сводил с ума. Казалось, он исходит не снаружи, а изнутри — прямо из костей. Я распахнул дверь и вывалился наружу.
Ночь была вязкой, как мазут. Фары освещали узкий коридор тумана, и я чувствовал себя человеком, который идёт по кишке чудовища. Стук затих, но я уже знал — источник рядом.
— Аня! — позвал я снова. Голос сорвался в хрип. — Если это ты… покажись.
В ответ тишина. Только кузнечики, которых не должно быть в такой холод, скрипели в траве.
Я навёл камеру на обочину. На экране — силуэт девочки. Красный зонт в руке, блестящий каплями воды, хотя дождя не было. Она стояла неподвижно, уставившись прямо на машину.
Я обернулся — пустота. Только фонарь освещал мокрый асфальт.
— Господи… — выдохнул я. — Она есть только на плёнке.
Ольга вышла следом. Шаги её были бесшумны. Она остановилась рядом.
— Смотришь не туда.
— Что?
— Ты ищешь ребёнка. Но это не ребёнок. Это кусок тебя, застрявший в той ночи.
Я хотел возразить, но камера дёрнулась в руках. Экран ожил и показал кадр: я — мальчишка, лет семи, с фонариком под одеялом. Я смотрю в сторону угла комнаты. И там — тень. Чья-то фигура.
Я вспомнил всё. Бессонные ночи. Страх. Шёпот из угла: «Не подходи».
— Это она, — прошептал я. — Она всегда была рядом.
— Нет, — сказала Ольга. — Это ты.
Я рухнул на колени, камера выскользнула из рук. На земле лежал мел. Белый, измазанный грязью. Я поднял его — и понял. Круги у машины нарисованы мной. Моей же рукой.