Дальше — резкая стена тумана. Дорога расширилась: слева — спуск к реке, мост-арка; справа — тот самый пост, будка, в которой никого. И — выбора нет, только вилка.
— Налево? — спросил я.
Радио молчало. Зеркало тоже. Лишь часы дёрнули стрелки вперёд — на едва заметное деление.
— Поедем прямо, — сказал я. — Хоть раз без подсказок.
Я дал газу. «Волга» послушалась, как молодая. Лента дороги закрутилась спиралью; по краям вспыхивали белые круги, нарисованные мелом — как у Ани. Они оставались позади, а внутри меня зрело знание: кто-то бежит впереди, ставит метки, чтобы я не сбился. Возможно, это я сам. С того берега.
На секунду я-2024 исчез из зеркала. Я почти обрадовался — и тут он материализовался рядом. Чётко и ясно: просто появился в пассажирском кресле. Ремень, я помнил, уже был пристёгнут. В боковом стекле — его профиль, мой профиль, только моложе. Он не оборачивался. Лишь положил ладонь на панель, прикрыв часы Странника. И стрелки — клянусь — остановились.
— Вот как, — выдохнул я. — Значит, в кадре их можно остановить.
Я повернулся к нему — медленно, боясь спугнуть собственное прошлое.
— Скажи что-нибудь нормальным голосом. Без радио.
Он улыбнулся — и не произнёс ни звука. Но я прочитал по губам: «не садись…» — а я уже сидел; «развернись» — а я мчал вперёд. И я понял — мы не совпадём. Мы можем делить память, но не решения.
Я протянул руку — не касаясь — и сказал:
— Тогда, брат, смотри. Я попробую иначе.
Он кивнул. Часы тикнули один раз — вперёд. За поворотом дороги вспыхнула белая табличка без букв — чистое поле. Я хотел мысленно оставить там своё имя, но передумал. Оставил ноль.
Колонна «Волг» распалась в туман, как массовка после команды «Стоп!». Мы выехали на прямую. Радио прошептало почти одобрительно:
— Пока так.
Я усмехнулся.
— А там посмотрим.
И вжал газ — впервые почувствовав, что веду не только машину.
Прямая оборвалась внезапно, будто плёнка порвалась на склейке. Дорога расползлась на несколько полос, и каждая вела туда же — вперёд, но разными путями-близнецами. По обочинам туман стоял глухой стеной. В нём угадывались силуэты — «Волги», «Волги», «Волги» — будто кто-то тиражировал один кадр до горизонта.
Часы на панели дёрнулись и встали: 9:30. В тишине щёлкнула пустота.
— Ну? — бросил я в пространство. — Покажете фокус?
Радио молчало. Я-2024 сидел рядом и смотрел перед собой, как пассажир, который всё уже понял и потому не спорит. Он слегка постучал пальцами по панели — ровно три раза. Тук-тук-тук. В такт этому стуку слева вспыхнули огни придорожной заправки. Неон мигнул. Вывеска сложилась из букв и цифр: ПРИВАЛ–93.
Я сбросил газ. Рулю было достаточно намёка. Мы плавно свернули к заправке, и туман расступился, образовав идеально круглую площадку: две колонки, будка кассира с мутным стеклом. Всё до боли знакомо и абсолютно пусто. Стёкла отражали мои фары как слепые глаза.
У колонок стояли две «Волги». Одинаковые, как клоны. Одна — чуть темнее, другая — с едва заметной вмятиной на крыле. На номерах: 93–93. На стекле кассы, которое я видел в других местах и временах, лежал иней — и на нём кто-то начертил круг. Ноль.
— Плохая примета, — сказал я, заглушив двигатель. Тишина накрыла с головой.
Часы щёлкнули и шагнули вперёд — один шаг. 9:31. Я вздрогнул от внезапной надежды и страха. Рядом я-2024 сжал губы, будто удерживая внутри какую-то фразу.
Из динамиков донеслось не голос, а дыхание. Тёплое, человеческое. За ним — шёпот, в котором сплелись все голоса разом: мой, отцовский, дикторский.
— Не выходи…
Я положил ладонь на ручку двери.
— А если всё кончится, стоит мне остаться внутри? — спросил я в пустоту.
Ответа не было. Лишь лёгкая дрожь стекла — будто по нему провели мелом.
Я всё равно открыл дверь. Ночной воздух ударил в лицо, тяжёлый, пропитанный бензином. Туман на площадке держал форму бутафорской декорации. Я вышел и выпрямился во весь рост. В ушах стучало — то ли сердце, то ли эхо заглохшего мотора.
На асфальте, у самой двери, мелом были нарисованы круги. Детские, неаккуратные. Один поверх другого. Я посмотрел на свои ботинки — на носках уже белела пыль мела.
— Привет, — сказал я пустоте. — Давно не виделись.
Внутри будки что-то шевельнулось. Всего лишь тень сместила重心, но мне этого хватило. Я поднял взгляд — в отражении на стекле будки я увидел фигуру. Не в халате. В куртке из девяностых, в джинсах «Монтана». Человек шёл из тумана к одной из «Волг». Шёл, чуть сутулясь, будто под тяжестью невидимой камеры на плече.
— Осторожнее, — произнёс я-2024. Голос донёсся из салона — настоящий, мой, без искажений. Он был точным совпадением.