— Снято, — сказала Лера и неожиданно для себя легко засмеялась. — Значит, несём — куда светит.
Саня покрутил ключи, мотнул головой. Он выглядел сломленным.
— Ладно, экскурсоводы, пять минут — и валим. Я серьёзно.
Лера положила камеру на панель. Мотор завёлся без лишних фокусов. На дисплее навигации вместо карты был чистый экран. В центре — мягкий, пульсирующий круг. Ноль.
— По этому и поедем, — сказала она и, не дожидаясь возражений, нажала газ.
На выезде с площадки ветер дёрнул что-то красное у самой земли. На миг зонт показался совсем рядом — будто хотел запрыгнуть к ним в багажник. Но Лера не остановилась. Краем глаза зафиксировала: купол, вода, круг — и дальше, дальше, к следующей сцене.
Между щётками по стеклу чиркнул короткий титр — невидимый, но ощутимый, как нажатие на переносицу:
— Не бойся. Это только сон.
— Я не боюсь, — ответила Лера в пустоту. — Я снимаю.
И камера — старая, невозможная — послушно включилась сама.
Мотор гудел ровно, словно сам знал дорогу. Фары выхватывали из тумана мокрый асфальт, чёрные силуэты деревьев, но никакой карты больше не существовало — только ноль, пульсирующий на экране.
Лера сидела на переднем сиденье, прижимая «Зенит» к груди. Камера вибрировала, будто внутри неё билось сердце, чужое, но родное. Саня вёл машину слишком тихо для себя, словно боялся, что громким звуком может разбудить что-то в тумане. Зелёная девчонка сзади молчала, кусая ноготь до крови.
— Куда это ведёт? — спросил Саня наконец, и его голос был чужим.
— В центр, — ответила Лера.
— Центр чего?
— Нуля, — она сказала это уверенно, хотя не понимала.
В этот момент радио включилось само. Не музыка, не реклама — просто голос. Хриплый, сбивчивый, словно говорящий через воду:
— Вы дошли. Конец маршрута.
Все трое переглянулись. Навигатор мигнул и погас. Машина сама начала замедляться. Перед ними проступила площадка, знакомая и чужая одновременно. Та самая, где — если верить старым историям — когда-то произошла авария.
И там, в центре асфальта, стояла «Волга». Старая, чёрная, с облупленной краской. Она выглядела так, будто простояла здесь десятки лет и в то же время только что остановилась.
Лера вышла первой. Дождь перестал, воздух был густым и неподвижным. Она подошла ближе, и сердце её заколотилось. На заднем сиденье «Волги» лежал красный зонт. Мокрый. Хотя небо было сухим.
— Твою мать, — выдохнул Саня, подходя следом. — Это уже перебор.
Лера положила ладонь на капот. Металл был тёплым, будто двигатель ещё недавно работал. Она посмотрела в окно — и застыла.
За рулём сидел мужчина. Его лицо было наполовину скрыто тенью, но глаза… глаза были её. То есть не её, а того, кто смотрел сквозь неё. Смотрел прямо, слишком живо для мёртвого.
Она отшатнулась, камера в руках щёлкнула и включила запись. Экран ожил, и на нём вместо асфальта — чёрно-белое зерно. Лера прищурилась. Из зерна выплыло слово:
ПРОСНИСЬ.
Она сжала камеру крепче.
— Может, не надо? — тихо сказала зелёная.
Но уже было поздно. Дверь «Волги» скрипнула и приоткрылась. Из салона повалил запах старого бензина и мокрой земли. И вместе с ним — голос. Мужской. Уставший, но твёрдый:
— Сон кончился.
У Леры перехватило дыхание. Она поняла, что слышит не со стороны — прямо изнутри себя.
На заднем плана Саня нервно засмеялся:
— Отлично, хоррор-квест. Ща вылезет клоун и предложит подписку на жизнь.
Но смех тут же захлебнулся. Потому что в зеркале заднего вида «Волги» отражались они трое — не как сейчас, а старыми. Лера — постаревшая, с морщинами у глаз. Саня — седой, с тяжёлым лицом. Зелёная — бледная, с пустым взглядом. Они смотрели на себя из будущего, в котором уже не осталось выбора.
Лера коснулась зеркала рукой. Холод прошил её насквозь. И в этот момент зонт на заднем сиденье распахнулся сам собой, хотя не было ветра. Красные спицы выгнулись, как крылья.
— Это знак, — прошептала она. — Цикл замкнулся.
И тут из камеры раздался щелчок. На экран высыпались кадры. Фрагменты чужой, а может, её собственной жизни: мальчик с отцом у дороги; авария; пустая больничная палата; девушка в белом халате, слишком похожая на Ольгу. Последний кадр застыл — мужчина, сидящий в машине, смотрит прямо в объектив и шепчет:
— Это твой выбор.
Экран погас.
Тишина стала такой густой, что слышно было, как капает вода с зонта.