Проснулся он от большого шума. Жесть на крыше гремела, словно крыша упала на проспект. Да и что гремела? — вокруг было так многолюдно, что Ромашов даже не сразу понял, где он. Великое множество людей сидело или в поисках места ходило по крыше. Все разговаривали, смеялись, курили, ели бутерброды.
— Кто вы такие? — спросил Ромашов, протирая глаза.
— А ты кто? — спросил сидевший рядом парень и тронул струны гитары.
Недоумевая, Ромашов огляделся вокруг. Повсюду на соседних крышах было необычайно многолюдно. Кое–где уже разжигали керосинки, чтобы разогреть чай.
— Нехорошо, молодой человек! — услышал Ромашов над головой знакомый голос. Рядом стоял человек с лысиной.
— Чего нехорошего? — спросил Ромашов, вставая.
— Спрашиваете, — лысый хохотнул и, сделав пальцами козу, сказал шаловливо: — Сами–то еще с утра место заняли…
— Какое место? — удивился Ромашов.
И действительно, сесть ему было уже некуда.
— Иди, иди, парень, гуляй! — сказал ему бородач, захвативший место. — Чего над душой стоишь?
Осмотревшись еще раз, Ромашов стал пробираться сквозь людей к выходу. Уже на лестнице он столкнулся с сестрой.
— Снял антенну? спросила она.
— Ну, телевизор только осталось открепить… А ты куда?
— На крышу… Ты что, разве не слышал ничего?
— А что?
Сестра чуть смутилась.
— Я тоже, правда, не знаю толком, но все в городе лезут на крыши.. — Она совсем смутилась и добавила нерешительно: — Может, показывать чего будут? Ведь не полезут же зря.
— Там мест нет, — сказал Ромашов.
— Ничего. Мне соседка занять обещала.
Они разошлись, и Ромашов отправился на вокзал. До электрички было еще долго, и он зашел в буфет. Налил себе из титана тепленького кофе, взял пирожок с витрины и сел за угловой столик, рассматривая привокзальную площадь. Какая–то тетка в белой спецовке, наверное буфетчица, пыталась залезть по пожарной лестнице на крышу, но ее туда не пускали. Больше ничего интересного не было. И потом, когда Ромашов ехал на электричке и когда за окнами размазанные от скорости плыли городки и поселки с жителями на крышах, тоже ничего интересного не было…
Откуда–то с конца поезда пришла Саша и встала за спиной Ромашова.
— Ну, как? — спросила она.
Ромашов усмехнулся и обнял ее свободной рукой.
— Ничего… Все нормально, — сказал он.
А другой рукой он сжимал контро́ллер, и ему казалось, что он ведет электричку уже черт знает который раз.
Промелькнула за окном последняя строчка домов, и поезд вымчался в чистое поле.