Семён с весьма колоритной спутницей поднялись к веранде на платформе, оснащённой четырьмя турбинами по углам.
– Рассказывайте?
Принцесса сидела в кресле-качалке, над ней осторожно размахивал опахалом Гектор. У камердинера напрочь отсутствовала мимическая мускулатура, но Гектор умудрялся с помощью подвижных глаз и наклона корпуса изображать максимальное старание, граничащее с подобострастием.
Семён откашлялся, не зная, как правильно стоять перед будущей императрицей арнов:
– Ваше Высочество, Ферапонт находится в надёжных руках Шимозы. После мастерски произведённого Вашим Высочеством удушающего захвата, юноша доставлен на яхту. Обманутый мужчина, конечно, раздавлен. Нарва предложила сделать психологическую разгрузку, чтобы привести в чувство, но без успеха.
Семён решил немного наврать, чтобы представить свою подругу. Сообразительная Нарва не растерялась и придумала убедительную версию:
– Да, девочки хотели помочь, но он ответил: «После объятий принцессы не могу на женщин смотреть».
– Какие такие девочки?
– Наши, из борделя папочки Барклая. Вечная ему память в Холодном Космосе! – Нарва молитвенно сложила вместе ладони и посмотрела наверх, отчего сразу превратилась в кающуюся Магдалину.
Вот как, – принцесса довольно улыбнулась. – Семён, а зачем вы его туда потащили?
– Извините, Ваше Высочество, ничего приличного в голову не пришло. А что не надо было? Всё что придумал. Шимоза говорил: «Бесполезное дело!» Но знаете, как это бывает!
Общение с Ленаром успело произвести деформацию извилин в голове Семёна – он научился сочинять правду без запинки!
– И знать не хочу. Теперь всё в порядке?
– В абсолютном: доставил, выгрузил, разве что под расписку не сдал Наоме-младшему.
– Переживал, говорите. Это хорошо, – принцесса вздохнула удовлетворённо и покачала ребёнка. – А это кто с вами?
– Нарва, моё космическое счастье.
Семён смущённо потоптался на месте и осторожно положил на талию руку, которую она тут же сбросила. Высокая блондинка обладала чувственными губами и будирующими мужское воображение формами. Такие барышни никогда не знают, куда применить богатое приданое, доставшееся от внезапно расщедрившейся природы.
– Где устроились?
Нарва молча развела руками, изобразив неопределённость.
– Понятно.
Принцесса в раздумье постучала кончиками ногтей по подлокотнику кресла.
– Нигде, значит.
Она ещё раз взглянула на стоящую с независимым видом Нарву. Наконец сделав для себя определённые выводы, поинтересовалась у Ленара:
– Маэстро, мне нужен свой человек во дворце, что скажите насчёт девицы?
– Слегка неожиданно, но учитывая обстоятельства, скажу, что: «Да!» Правильным курсом идёте. Вам нужна помощница. Рем, твоё мнение?
– А что Рем! Семён надёжный человек, если за неё ручается, то поддерживаю. За мамой с ребёнком будет кому присмотреть во дворце.
– Как у вас здесь на Земле всё быстро. А меня кто-нибудь спросит? – низким контральто, от которого у всех тут же прошли мурашки по коже и замерли в районе затылка, спросила кандидат на роль субретки монаршей особы.
– О чём, позвольте? – Рем грозно уставился в бездонные голубые озёра с длинными ресницами. – На вас всё написано большими буквами. Если нет всякой там инопланетной заразы в организме, то более чем подходите. Правда, если у Семёна иные планы, в чём я очень сомневаюсь, дважды предлагать никто не будет.
– Подожди, Рем, девушка согласна, – вмешался Ленар, чтобы у Рема не поднялось давление от зависти.
– Принцесса, забирайте инопланетное создание и увозите побыстрее, а то придётся врача вызывать для пенсионера.
Надоела Ленару вся эта канитель бульварная – когда взрослые люди ищут своё назначение в жизни, и, не найдя, начинают пристраивать судьбу к чужому берегу.
«Наверняка это происходит от отчаяния. Правильно, отчаяние – это великий грех! Но всё же, почему так? Почему не может человек, человек, а не животное, способное только есть и гадить, найти единственно верную дорогу? Чё и взаправду отбываем вселенское наказание за тайные пороки в этих хрупких и одновременно невероятно выносливых оболочках? Хорошо, эта самая Нарва – жертва обстоятельств, но что с Семёном не так? Разочаровавшись в идеалах социализма, пытается найти ещё одно безнадёжное дело. Или всё же мой тлетворный пофигизм настроил эсера на совершение революций в голове, настроил на обывательское счастье? Вот здесь он, точно, промахнулся сто тридцать три раза. Я совсем не пример для подражания, тем более в мещанской хляби с фарфоровыми слониками на кружевных салфетках. А дальше что? Мне, например, совсем не составит труда радоваться жизни в сатиновых трусах на острове Пасхи, оттого что убеждения позволяют. Но что будет делать этот несчастный, когда лишиться направления? Конечно, достойно всяких преференций желание любить и быть любимым. А человечишко–то уже попробовал адреналину. Как говорил один старый еврей: “И чё дальше?” А дальше метания неуспокоенной души, тем более, когда силы для совершения фатальных ошибок ещё есть», – размышлял Ленар, наблюдая, как геликоптер империи застрекотав мотором, растворился в кучевых облаках, унося с собой надежду Семёна на новую и счастливую жизнь. Солнце быстро скрылось за горизонтом, предоставив небесный простор южным созвездиям.