– Почему вы не хотите меня выслушать? – попробовала ещё что-то объяснить принцесса, но её прервали женские крики.
В ложу поднялся Кетцаль с женой, похожей на белый саксаул после непродолжительного цветения. Лунатичка с наигранным энтузиазмом громко восторгалась:
– Это, действительно, что-то! Марсиане такие патриоты. Смотрите, сколько народу пришло. Просто замечательно! Надо обязательно сделать фотографию. Дорогой, сними меня на фоне «Сфинкса».
Не обращая внимания на присутствующих, она начала искать выгодный ракурс, отодвинув костлявой рукой в сторону от перил принцессу. Ленар мгновенно выхватил фотоаппарат из рук Кетцаля, приготовившегося запечатлеть беспокойный кустарник. Взмахнув свободной рукой, объявил:
– Позвольте представить Её Высочество наследная принцесса Нибиру, невеста князя императорской крови Платона, звезда вечера великолепная Ти!
Растерявшаяся саксаул исполнила неуклюжий книксен, на что принцесса ответила почти незаметным наклоном головы.
– Прошу простить, у меня дебют. Слегка волнуюсь.
И растворилась темноте, из которой образовался господин Роджер Фиск, исторгающий с каждым выдохом, редкое по насыщенности амбре.
– Грандиозно! Такую массу людей подняли. Вот что значит марсиане!
Он тряхнул головой в восхищении за своих земляков.
– Роджер, приветствую!
Кетцаль крепко поздоровался с журналистом. Журналист сдержанно ответил на рукопожатие, как все алкоголики, не сразу узнавший малознакомого человека.
– Мадам, мы украдём на пару минут вашего мужа. Фото сделаю лично в наилучшем виде. Извините. Ленар взял лунатика под руку. Роджер последовал за нами, смутно помня о вагонах чугуна, которые зачем-то надо обналичить.
– Корпорации HELIUS, действительно, так нужен лояльный Марс?
– Более чем. Вас что-то беспокоит?
– Экселенс, вы помните количество нулей в подписанном чеке?
– Конечно, а в чём, собственно, дело?
Лунатик продолжал играть в порядочность, уверенный, что договоры надо выполнять.
– Подрядчик готов приступить к реставрации немедленно.
Ленар не сводил испытующего взгляда с Кетцаля. Роджер утвердительно икнул спиртным духом, воинственно расставив ноги, отчего стало весьма неуютно.
– Отлично, хорошая новость, – ободрил сообщение лунатик, выпрямляя спину. Он не любил, когда его принимали за пустого человека, не отвечающего за свои слова.
– Наверное, ещё не получили счёт? Секунду, начинается.
Внимание привлекли необычная песня. Крохотную пластинку с головой дракона принцесса носила на шее. Несмотря на настойчивые просьбы Ферапонта, наотрез отказалась включать в кают-компании «Модлен». Наконец-то можно было услышать, чем так дорожит принцесса.
Луч прожектора высветил золотую фигурку на ажурном возвышении перед артефактом. Вначале крохотная тень увеличилась до высоты памятника и вдруг ожила, превратившись с помощью лазеров в огромную принцессу. Ленару и так было не по себе от сложных эволюций с мегаваттами корпорации HELIUS, а теперь и вовсе захотелось спрятаться под трибунами от вида неестественно извивающегося тела мускулистой инки и музыки, подчиняющей себе все нейроны его воспалённого мозга.
Плавные движения танцовщицы завораживали, марсиане боялись моргать, чтобы не пропустить чарующих движений. Ленар поймал себя на мысли, что хочет перелезть через перила. Возникла крайняя нужда прикоснуться к танцовщице, чтобы испытать неземное блаженство. Всё его существо жаждало встречи с таинственной сущностью.
– Мне казалось финансовый вопрос закрыт, – с досадой в голосе оторвал от представления невозмутимый Кетцаль, раздосадованный неуместным, на его взгляд, разговором во время экзотического представления.
– Не совсем, с банком Марса возникло недоразумение, – переключился на жертву Ленар. Начав магический танец с лунатиком, на которого музыка никак не действовала.
– Не понимаю, что вы имеете в виду! Какое такое недоразумение?
Кетцаль озабоченно посмотрел на раскачивающуюся в экстазе жену, поднявшую к небу тонкие руки, окинул долгим взглядом трибуны и уставился в ставшие вдруг стальными глаза маэстро.
Ленару почему-то захотелось сделать из лунатика японскую икебану и подарить Наоме-младшему в отместку за Ферапонта. Бедный Кетцаль только сейчас начал понимать, что непостижимым образом подписал колоссальные цифры и теперь в полной власти театрального импресарио.
Тем временем принцесса замерла и принялась шипеть удивительно нежные звуки, иногда прерываемые треском искрящихся браслетов на руках и лодыжках. От сцены разбегались извилистые разряды голубых молний. Они складывались в пучки, снова разветвлялись, чтобы коснуться груди каждого зрителя. Публика широким полукругом начала вставать и раскачиваться в одном ритме, сцепив руки, подобно стеблям бамбука во время сезона дождей в Индокитае.