– Во-первых, – начала Ти, загибать пальцы, не обращая внимания на подавленное состояние маэстро, оттого что идея, выстраданная за время смертельного полёта в холодном космосе, требовала обязательной реализации, – сделать из меня приму и, наконец, самое важное, я вас люблю!
Села рядом и уставилась на отражение колоритной парочки: рыжей инки с изумрудными глазами и породистого арна в капитанской фуражке, из-под которой торчали колечки усов Napoleon III.
«Нет, ну приятно до звёзд, когда признаётся в любви инопланетное создание, да, ещё принцесса». – Впервые оказавшись в подобной ситуации, Ленар слегка растерялся, и приобретённый в театральной среде цинизм что-то не спешил обнаруживаться. Поэтому после бесконечно нелепой паузы прохрипел с запинкой:
– Д-да?! – звук собственного голоса привёл в чувство, тогда добавил: – Как вы себе это представляете? Боюсь, что я, благодаря дальновидной судьбе, вовсе не принц и, уж тем более, не пылкий юноша.
– Так и не надо. Вы мне просто нравитесь. Должна сказать, что уже достаточно давно, – продолжала рубить просеку в сибирской тайге отважная инка.
– Ваше Высочество, вы знаете, что бесконечно жестоки. Пожалейте мужчину, ему это совсем сейчас не надо. Я уже придумал свою жизнь. И тут ваши романы. Кстати, а что с моими чувствами делать?
– Вы ничего не понимаете! Будете просто любить меня, целовать… – принцесса мечтательно зажмурила глаза, представив, что рядом не будет драконов с пупырышками. Эта идиллия ей очень понравилась.
– Ой, барышня, это такая неприятная пошлость. – «Слава Звёздам! – цинизм соизволил вернуться». – При случае почему бы нет, для здоровья. Но не сейчас. Вы совсем нарушили моё душевное здоровье. Только дышать начал полной грудью. – Ленар сделал несколько глубоких вдохов, выдохов. – И на тебе – фонтаны страсти!
– То есть я вас почти соблазнила?
– Определённо! Кстати, что думаете делать с Ферапонтом?
– Редкий растяпа! Вот и поплатился – подстрелили. Зачем звонить в КГБ стал, когда здесь есть кому гадости говорить!
– Вот, вот, вы к нему неравнодушны. А то: «Потеряла партнёра!». Нет, жив и здоров. Руку отремонтировали. Теперь хоть на выставку ВДНХ отправляй. А без него мне просто невозможно. Предлагаю амнистировать поганца!
– Не знаю, может быть потом, – принцесса пододвинулась к Ленару поближе и обняла. Ленар нахохлился и громко высморкался в большой клетчатый платок от проснувшихся в затылочной области эмоций.
3 Похмелье душегуба
За исключением огромных пирамид в сотни этажей, большинство марсианских зданий традиционно располагались под поверхностью. Серпантины монорельсовых дорог пронзали урбанистические здания из карбина и палладиевого стекла. Взлетая и падая, огромная железная паутина многочисленных эстакад, скреплённая заклёпками и болтами, терялась в электрическом свете подземелий. Иногда линии собирались вместе, чтобы устремиться в прозрачные кольца транспортных червей, выскакивающих ненадолго под лучи тусклого марсианского солнца.
Высокое стрельчатое окно от пола до бронзово-стальных нервюр освещало Ферапонта, расположившегося на широкой белой скамье из ребра марсианского динозавра (хохлатика злого) в углу танцевального зала. Конец скамьи уткнулся в аспидно-чёрный паркет, другой лежал на фрагменте позвонка, покрытого круглыми бляхами из меди. Не в пример прежней помятости вид секретаря совсем расправился, сигнализируя готовность к новым подвигам на благо родного в крик агентства.
Ленар, напротив, чувствовал слабость и повышенное сердцебиение после недавнего разговора с Наомой-младшим. Враг империи требовал устроить ещё один спектакль на Марсе. В случае отказа грозился метеоритным дождём из адвокатов с исками за причинённый ущерб. Здесь любой бронепоезд сбавит ход, имея такие семафоры.
Фонтан гениальных идей вяло пульсировал после несанкционированного взбрыка «Сфинкса». Какими шаманскими песнями восстановить доброе имя HELIUS Ленар не знал. После неприятного разговора с Наомой-младшим в ушах свистела зимняя вьюга. Поганец умудрился создать впечатление, что в черепную коробку плеснули жидким азотом. Вспомнилась в подробностях гравёра «Апокалипсис». Чё-то печально стало навсегда. Если Наома хотел результата, то сделал всё возможное, чтобы исполнитель получил максимум удовольствий от работы.
Обыватель и вообразить себе не может трудности, с которыми сталкивается импресарио, организовывая представление. Хорошо, когда возникает спонтанный всплеск эмоций, и всё получается, само собой. Но если ёжик уже пробежал свою стометровку, то где взять второго чемпиона? Здесь, после кровавого побоища, требовалось что-то экстраординарное, иначе Сталинград обеспечен.