Обер-камергер подчистую забыл инструкции, а с ними и математику за первый класс. Ленар не знал, как у графа обстояли дела с фрейлинами, но в дамочках он не разбирался совсем. Все нотки участия, так искусно воспроизводимые связками прямо с диафрагмы, этот настоящий женский голос, когда звучат низкие чуть с хрипотцой нотки, от которых у мужчин перехватывают дыхание – всё это было отработано Модлен до совершенства ещё на Ленаре. Сейчас она просто развлекалась, вовсе не думая о бедном придворном, который через мгновение начнёт корчиться в судорогах у её стройных ног. Вполне вероятно, что она и не верила в отравление, а принимала за очередное ухаживание песню импозантного мужчины в дорогом сюртуке из шалона.
– Модлен, – обратился Ленар с порога, обращая внимание на себя. – У нас неотложное дело, – воззвал к ответственности. – Возьми ключи от машины и банковской ячейки, – побудил к действию, чтобы она посмотрела в сторону искомого. – Я уже договорился, нас ждут, – наврал и отрезал путь к отступлению. Затем взял с комода изящную сумочку и, удостоверившись, что ключи на месте, пошёл к выходу, по опыту зная, что только приказы в повелительном наклонении срабатывают, если времени категорически нет!
Да, расслабилась дорогая, потеряла форму, раньше могла заявить: Тебе надо, ты и отправляйся! или Оставь сумочку в покое! А здесь вскочила и ринулась догонять. Чем, собственно, Ленар и воспользовался, запрыгнув в припаркованный у входа автомобиль. Помахав призывно аксессуаром, он завёл машину, сунув под себя чужие тайны. Это кусок дорогой кожи с застёжкой преодолел за тысячелетия массу эволюций, но основной функции не изменил – хранить женские секреты.
Возмущённая Модлен хлопнулась рядом и сложила на груди руки, будто защищалась от нежданно свалившегося ей на голову бывшего супруга. Ленар крикнул графу, чтобы тот поторопился и включил стартер. Жена молчала, по-видимому, соображая, что делать в сложившейся ситуации. Ленару она точно не доверяла, и было отчего. Сейчас Ленар боялся, чтобы хоть одна, пусть и критически недоношенная мысль не образовалась у неё в голове. Нельзя было давать ей думать, и тогда он спросил о самом важном:
– Как тут без меня?
– Мы куда едем? – выдала она первый идиотский вопрос, как будто неясно было, что в банк.
– А ты стала ещё женственнее. Сменила причёску? На вечеринки ходишь?
– Почему не дал Антону, своему сыну, денег на университет? – прозвучал безумно важный вопрос. – Пришлось заложить папин дом на Огненной земле, а ты знаешь, что он для меня значил.
«Стоп, – подумал Ленар, – Модлен в обычной манере с места в карьер восстановила прежнюю боевую форму. Приятно осознавать своё магическое мужское обаяние, способное через много лет вызывать настоящую женскую злость. Но нет, – решил он про себя, – спать с ней, точно, больше не буду».
– Готов, готов сразу и навсегда всё возместить, помнишь холостяцкую квартиру в Париже? Могу оформить дарственную. Но, насколько я знаю, Антон успешный архитектор, и у него нет нужды в средствах, – Ленар по давно заведённой привычке сделал калитку в своих обещаниях для манёвра.
– Тогда едем к нотариусу, а затем в банк. – Модлен с хваткой женщины, не обременённой комплексом матери Терезы, решила ковать железо пока горячо.
– Милая, всей душой стремлюсь расстаться с недвижимостью во Франции, но есть крохотная причина, которая помешает стать бездомным прямо сейчас.
– Так и знала! У тебя всегда есть отговорки. Выкладывай что нужно. За просто так ты в гости не летаешь!
– Противоядие! Его сиятельство граф, наверняка успел рассказать.
Весь диалог происходил под шум рвущих асфальт покрышек на скорости 185 км в час, которые Ленар выжимал из Duesenderg J Convertible Coupe SWB by Murphy 1931 года, оставленного в гараже после развода. Теперь ему хотелось разбить раритетную машину, лишь бы Модлен не протирала кузов по утрам фланелевой тряпочкой, забывая проверить уровень масла в двигателе.
– А зачем? Я так и не поняла. Вы что отравились? И давно? И что теперь делать?
Ленар всегда поражался женской логике: «А что, имеет кардинальное значение, когда всё произошло, если противоядие не ждёт, или это для разговора? Ну почему бы не поболтать!» А вот насчёт вопроса: «Что делать?» – здесь и маститый профессор по клинической психиатрии разведёт руками.
– Надо, – ответил сквозь зубы, начиная злиться и совершенно при этом напрасно.