март
Второе марта. Сидя на кухне в пять часов дня, я смотрю на лучи солнца, на подсыхающую краску, которая похоже останется на кисточках надолго. Но у меня нет мотивации мыть эти кисти, даже притрагиваться к ним я не хочу. Я думаю о том, как ненужно всё то, чем я же себя и окружаю. Что-то мутное происходит в моей голове, которая словно набита ватой. Тепло. Неужели начало теплеть? Вместе с тем тает и мое сердце. Может, оно как тот снеговик, растает, ни оставив после себя ничего кроме лужицы крови?
После "ночи осознанности", как я теперь её называю, я и начала отпускать тебя, начала мириться с тем, что мы не сможем быть вместе, но недавно что-то свыше снова начало подавать знаки, наталкивающие на тебя. Всё говорит мне о том, что ты появишься. Ты мерещишься мне на улицах и во снах, я прихожу к выводам о том, что зима без тебя не была зимой вовсе, и не может быть зимой для меня больше. Я не знаю как там на самом деле, но думаю можно сказать, что я ощущаю себя в небытие. Как минимум, я уж точно не в этой вселенной, я и не должна была быть тут. Не знаю что с собой делать. Мысли о тебе разбивают мое сердце, наверное так оно быстрее растает.
Я вспоминаю, как год назад мы веселлись, ругались на всех, пока ты занималась фактическим вандализмом, я увлеченно слушала твои истории. Я жаловалась тебе на свои проблемы, а ты старалась помочь. Царило взаимопонимание.
Солнце слепит глаза, пробивается чрез голубые березы, на снегу видны тени от заборов, никто никуда не спешит, весна вселет ложное чувство уюта, комфорта. Старые песни Земфиры заставляют улыбаться, смеяться, думать о тебе, о том, что все могло бы быть лучше, чем есть сейчас.
"Я слишком ценю то, что имею сейчас", - разве наш чувства не могли тогда повлиять на тебя? Мы были идельной парой и отаемся ею, но похоже только для меня...Думаю то, что меня посещает - скорбь. Я скорблю по тому задору, беззаботности наших разговоров: утренних, дневных, вечерних. Ещё скорблю по сливанию наших сердец в одно целое, это было именно то, что образовывало нечто могущественное, это не мог разрушить никто кроме нас самих.
Для другого обстановка вокуг меня показалась бы благолепием, но для меня же это было чем-то, то надрывало струны того инородного тела, которое качает кровь, я боялась, что священное лелеяние больше не проявится мной, тобой, никем, кто испытывал бы чувства в сторону нас обеих. Ведь ты хочешь быть со мной, а я с тобой, это любовь! Но ты слаба. Ты как Чеховский Павел Алёхин, я не виню тебя, всё так, как должно быть, хотя я не понимаю того, почему ты не продолжаешь бороться. Почему ты сдалась? "Навсегда".
Ты говорила, что мы сможем остаться хотя бы друзьями, в случае чего, но мы остались никем, у которых, если верить твоим словам, есть "симпатия". Ты просто обесценила свои чувства, мои чувства, то самое могущественное, образованное слиянием сердец.
Третье марта. Еще вчера солнце грело меня, давало чувство живости. Сегодня заморозки. Все деревья покрыты кристаллами. Если вчера мое сердце было растекшейся плоть, то сейчас лужица багровой крови замерзла, покрывшись тонким слоем льда. От холода болит голова, может от этого ко мне, как языки детей к железке, липнет столько плохих мыслей?
Продвигаясь к школе сквозь холодные ветра, я думала о том, почему я зацепилась именно за тебя. Я пришла к выводу, что нет ничего особенного, кроме моих чувств. Меня оставляло с тобой только то, что ты защищала меня от всех внешних воздействий, это словно был отдельный мирок, тот, в котом были только понимание, поддержка и толерантность во всем. Мы никогда не говорили о политике, вероисповедании, мы не поднимали спорные темы, наверне я просто чувствовала себя отделенной от всех проблем вместе с тобой. Я была и остаюсь во сне.
По приходу домой все осталось так же, как и было во время моего ухода. Горы кружек с кольцами от засохшего чая внутри, огромное колличество ненужных бумаг, записка, приклеенная где-то возле рабочего места, готорая гласит "у тебя все получится". Как рсчитывалось, это придает немного мотивации, вместе с очищением комнаты, я очищала свою душу от негативной энергии, а свой разум от негативных мыслей. Ощущение пустоты внутри меня мне нравится больше, чем чувство переполненности. Так, убравшись, я тяжело взвалила свою тушку на кровать и пролежала в таком положении с 16.08 до 18.53. Кажется, все это время я анализировала. Мой разум решал все за меня, в отдельности от внешней оболочки.
У меня заболел голова. Никогда в жизни я не испытывала такой сильной боли, как в этот раз, обычно было просто что-то тянущее мысли вниз, но сейчас будто мир, выстроенный из маленьких домиков - моих мечт и надежд, раскололся на две части. Это было буквально как крушение. А дальше, после разрушения домов и бедствия из них людишек, боль взялась за дамбу и её все таки прорало. Реки все таки рванули и нашли выход в слезных каналах. Теперь можно сказать, что во мне есть часть водопровода.