Марте ничего не оставалось, только терпеть. Её ведь никто не спрашивал.
Марта приходила в спальню под утро, когда они крепко спали. Ложилась на Катю и вытягивала тёмную скользкую сущность из её живота.
С каждым днём Кате становилось лучше. А Марта слабела. Домовой до того обнаглел, что начал дёргать её за хвост и усы. Она больше не могла ему наподдать.
Вволю поиздевавшись над обессиленной Мартой, он любил развалиться на диване и вести философские беседы. Чаще всего это был монолог, что его вполне устраивало.
— Никто не узнает, что это ты. Зачем жертвовать собой, если даже спасибо никто не скажет? Они верят только в свои дурацкие лекарства.
А настоящая сила… Это же люди! Нихрена не видят, нихрена не знают. И самое страшное, не хотят видеть и знать.
Марта лежала на ковре и не шевелилась.
— Ну, что ты молчишь? Ты же сдыхаешь Марта. Даже этот дрыщ заметил, что ты еле ноги таскаешь. А я тебя насквозь вижу. Эта мерзкая сущность разрослась в тебе дай Боже. Если ты не прекратишь играть в целителя, то останутся от тебя только шкурка и коготки.
Марта с трудом поднялась с ковра и побрела в спальню. Голос домового продолжал звучать в её голове. Но Марту это не трогало. Её волновало только то, что в последние дни запрыгивать на кровать становилось всё сложнее.
Марта вцепилась в матрас и попыталась тихонько подтянуться.
— Смотри, кошка пришла.
— Дим, что-то она мне не нравится в последнее время. Надо к ветеринару отвести.
— Отведём. - Дима взял кошку и посадил между ними с Катей. - Мне кажется, она лечит тебя. Всё время трётся возле твоего живота. - Он погладил Мартину шкурку.
— Думаешь?
— Да, мама мне когда-то рассказывала, что они умеют такое.
— А моя мама просто счастлива, что я выздоравливаю. Она говорит, что я ходячее чудо. У них в онкологии такого ещё ни с кем не случалось, чтобы карционома и так быстро…
— У тебя всё будет хорошо. - Дима поцеловал Катю в губы. - Всё будет.
— Дима… я должна тебе кое-что сказать. - Катя прижала к себе Марту. Она нервничала, пытаясь подобрать правильные слова.
— Про таблетки? Я знаю.
— Знаешь?
— С самого начала знаю.
— А почему ты…
— Ты понравилась мне очень. Не хотел тогда поднимать этот вопрос. А сейчас мы вместе.
— Вместе.
Дима сжал Катину ладонь и Марта почувствовала как забилось её сердце. Лёжа на Катином животе, и втягивая в себя остатки тёмного скользкого существа, Марта купалась в тёплом и влажном мареве Катиной нежности. Жёлтые и красные пятна становились ярче и больше, поток уносил Марту всё дальше: она летела, она парила в невесомости, она мчалась быстрее ветра, и всё это одновременно.
В какой-то момент всё прекратилось. Марта очнулась и открыла глаза. Катя и Дима спали, сплетя руки, зажав её между собой. Марта высвободилась с трудом. Она сползла с кровати и заковыляла на кухню.
V
Окно было открыто. Свежий воздух почти вытеснил сигаретный дым, в кухне пахло снегом.
Марта вдохнула морозный воздух, собралась с силами и запрыгнула на подоконник. Слабый ветерок покачивал её обвисшие усы. Несколько снежинок зацепились за них и поблёскивали маленькими бусинами.
— Эй, Марта.
Домовой стоял у неё за спиной, но она не оборачивалась.
— Я знаю, о чем ты думаешь, но… это можно сделать и в другом месте. Под кроватью, например. Ну, правда, зачем вся эта театральность? Ты будешь замерзать медленно. Тысячи ледяных иголок вопьются в твоё тощее тельце и будут мучить тебя часами, прежде чем ты околеешь.
Какое-то время Марта молчала, потом обернулась и посмотрела на Домового.
— Знаешь, это моя третья зима. И только сейчас я поняла, как люблю снег.
Утро было солнечным. Снег искрился тысячей маленьких огоньков.
Катя как-то подозрительно долго задерживалась в ванной и Дима пошёл проверить, что там такое.
Когда он уже вплотную подошёл к двери, та внезапно распахнулась. На пороге стояла Катя и улыбалась. Её лицо как будто светилось изнутри и было удивительно красивым. Он замер и во все глаза смотрела на это новое сияющее радостное лицо. В руке Катя держала кусочек то ли бумажки, то ли пластика.