– Ребята, – громко говорю я, чтобы все слышали, – Когда поедут машины, все телефоны надо спрятать. Вы помните об этом?
Ответом было недовольное, но дружное бормотание. Вроде бы согласное – действительно помнят.
Дальше. У ворот старшеклассники с плакатами. Подхожу к ним, мальчишки сразу прячут сигареты. Сморю, стараясь напустить в о взгляд осуждение, но поучать их сейчас не хочется.
– Плакаты у вас все на месте?
– Не беспокойтесь Тёть Маш, – говорит Людка, очень бойкая девчушка, когда выпустится из детдома, надо будет её к нам в команду взять. – Я прослежу, пацаны меня послушают.
Улыбаюсь – понимаю, что пацаны послушают Андрюху, а Андрюха послушает Людку. Молодец, девочка.
Так... потом, если делегация приедет с ОМОН-ом, и они начнут взламывать входную дверь? Приковываться наручниками придётся мне самой, никого из своих я на такое подбивать не готова. Я пощупала внутренний карман – браслеты на месте. Дыхание перехватило. Страшно, конечно, но я всё равно отстою свой родной дом.
– Машенька, – у входа стоят учителя. Елена Викторовна смотрит на меня влажными от слёз глазами, – я за тебя волнуюсь. Тебе ведь не обязательно всё это делать.
– Елена Викторовна, – обнимаю её и прижимаю её к себе, – это и мой дом тоже. Вы были моей семьёй больше десяти лет. Я обязана, хотя бы из любви к вам и ко всем этим ребятам.
Чувствую, как она успокаивается и отпускаю её. Учительница окидывает меня благодарным взглядом, а я грустно улыбаюсь и иду в здание.
Тут самое сложное – нам не разрешили выходить с листовками к собравшимся местным жителям. А это основная цель акции. У меня появилась хорошая идея и сейчас ребята из нашей организации воплощают её в жизнь.
Поднимаюсь на четвёртый этаж. Тут работа кипит, четыре человека сидят за патртой и складывают из листовок самолётики. Я помню, какая стопка была тут утром, уже больше половины листовок в виде самолётиков свалено кучкой возле окон. Смотрю на часы – до приезда комиссии остался час.
– Так, народ, давайте двое продолжают складывать, а двое подходите к окну и начинайте запускать.
Открываю окна, подбадриваю ребят. А мне надо идти вниз, туда, где эти листовки будут читать.
Пока спускаюсь, достаю из сумки «открытое письмо», наверное в сотый раз перечитываю его:
В областной отдел культуры и образования ...
просим аннулировать договор с ...
не лишайте детей их дома ...
чужих детей не бывает ...
И два листочка приложения, разлинованного для сбора подписей. Вроде всё в порядке.
Выхожу во двор, поднимаю голову. Самолётики летят из окон четвёртого этажа точно в толпу собравшуюся рядом с воротами детдома. Отлично.
Люди встречают меня с интересом. Со всех сторон слышится заинтересованное: «Что тут происходит?» Ну, с богом.
– Добрый день! – начинаю я заготовленную речь, – Меня зовут Марфа Ладошкина, можете называть меня Машей. Я представляю некоммерческую организацию «Детство», мы занимаемся поддержкой и защитой учреждений связанных с детьми и с молодёжью. В данный момент в нашей, и в вашей тоже, защите нуждается вот этот, – я указала на здание, – детский дом. Одна из строительных организаций города собирается выкупись у муниципалитета это здание, чтобы на его месте построить торговый центр. При этом около сотни детей будут переселены неизвестно куда, неизвестно к кому, и, не побоюсь этих слов, будут лишены своего родного дома. Я знаю о чём говорю, я сама выросла в этом доме. Его воспитанники стали мне братьями и сёстрами, а его работники заменили мне родителей, которые предпочли оставить нежеланную маленькую девочку на пороге госучреждения. Я уверяю вас, что это, – я снова указываю на здание, – настоящая семья, разлучать которую было бы не по-человечески.
Осматриваю собравшихся – у большинства в глазах сочувствие, пора переходить к делу.
– У меня есть заготовленное открытое письмо в областную администрацию, – достаю из сумки документ. – В нём прошение об аннулировании сделки со строителями. И нужно собрать под ним как можно больше подписей. Прошу вас подпишите это прошение, помогите сохранить семью, – и добавляю вполголоса, скорее для себя, чем для собравшихся, – мою семью.
Вокруг меня собралась небольшая толпа, даю людям ручку, подставляю бланк. По большей части люди подписывают. Хочется как-то их отблагодарить, но мне не чем, поэтому просто говорю «спасибо». Бланк быстро заполняется, но уже беглого взгляда на собравшихся хватает, чтобы понять – подписей будет мало.