— Как полагается, поздравляли все вплоть до старшего бухгалтера.
Деннис расплылся в улыбке.
— Старшему бухгалтеру теперь надо держать ухо востро, а? Конкурент-то под боком.
— Послушай, — сказал Дэнни. — Тебе ведь вовсе не хочется смотреть на эти гонки. Ты же любишь в субботу выпить кружку-другую. Вот.
В руке Денниса очутились деньги. Он поглядел на них и отдал.
— Да ладно, оставь себе, сынок. Эх, черт! Это уж последнее дело — протягивать руку за деньгами на кружку пива.
— Ты ее вовсе не протягиваешь! — Дэнни отодвинул ладонь отца. — И прежде не протягивал и теперь не будешь. Ну, пока.
Он пошел домой. Мать села обедать с ним. Она рассеянно ковыряла вилкой в тарелке и молчала. А Дэнни опять старался догадаться, что с ней происходит.
— В чем дело? — спросил он наконец. — У тебя лицо какое-то встревоженное.
— Конечно. Потому что я тревожусь. Я бы успокоилась, если бы ты, наконец, как-то определился, а у тебя все ни то ни се.
— Как и у всех, — сказал он мягко. — Не надо волноваться из-за меня.
— Теперь, когда ты получил диплом, ты можешь добраться до самого верха. И доберешься, если захочешь.
— Я знаю, ты всегда думала, что у меня это может получиться. Может быть, это действительно так, — добавил он притворно бодрым голосом.
— Твой отец хочет этого не меньше меня. А ему сейчас нелегко приходится.
— Я рад, что ты смотришь на это таким образом, — он чувствовал, что их разделяет огромное расстояние, и хотел остаться совсем один. Решения, которые ему предстояло принять, лежали вне пределов ее понимания, как и он сам был чужим для тех сил, которые управляли его внешней жизнью.
Она умолкла и, только когда он уже встал, чтобы уйти, сказала просительно:
— Дэнни, есть вещи, которые я хотела бы сказать тебе, но не могу. Наверное, потому, что ты стал старше. Если я и попробую сказать, что думаю, то получится не так, как нужно, — это я знаю; вот я и подумала: может, ты бы еще разок поговорил с преподобным Рейди? Он всегда справляется о тебе, и он интересуется тобой, хоть ты и не ходишь в церковь. Он не меньше тебя встревожен тем, что сейчас творится. Он зайдет к нам в три часа.
Дэнни столько лет слышал от своей матери одни лишь категорические распоряжения, что эта перемена глубоко его растрогала. В ее искренности он никогда не сомневался и только отказывал ей в монопольном праве на его жизнь. Он сказал:
— Ну конечно! Позови меня, когда он придет.
Он сидел за письменным столом, когда хлопнула калитка и раздался глухой стук дверного молотка. Вскоре в комнату заглянула мать.
— Он тут, — сказала она вполголоса.
Дэнни обернулся.
— Хорошо, я сейчас приду, — ответил он и ощутил всю меру предстоящего испытания. Она устроила эту встречу для его же добра. Все делается для его же добра. Доброжелательство душило его — как сегодня утром на службе. Остается только, чтобы на его добродетельности лицо, официально на то уполномоченное, поставило надлежащую пробу, и за ним будет упрочено место в рядах этого клана, он станет знаменосцем добродетели, которая поведет его во все большие кабинеты ко все большим столам и к жизни вечной, аминь.
Не сомневаясь, что спор этот будет абсолютно бесплодным, он вошел в гостиную, и, едва преподобный Рейди повернулся к нему и пожал ему руку, им овладело глубокое безразличие.
— Рад увидеться с вами, Дэнни, — голос звучал сердечно, пожатие было крепким. — И поздравляю со сдачей экзамена. Перо в вашу шляпу.
— Благодарю вас, — ответил Дэнни и рассеянно представил себе перо в своей шляпе.
Такая сдержанность — хорошее предзнаменование, решил священник. То, что он выдержал экзамен, несомненно, должно было сильно повлиять на мальчика. Опустившись в кресло Денниса, он сказал:
— Вы, право же, достигли немалого — получили весьма нужную и солидную профессию. — Он улыбнулся. — Как мне не хватает хотя бы элементарного знакомства с ней! — Вынув трубку, он принялся набивать ее табаком. — Диплом, вероятно, будет значительно способствовать вашему продвижению по службе.
Дэнни отметил про себя, что сказано это было словно случайно.
— Да, конечно, — ответил он осторожно.
— Я в этом совершенно убежден, — священник выпустил колечко дыма. — Как и ваша матушка. И вы, следовательно, думаете так же?
Дэнни испустил мысленный стон.
— Не знаю, — сказал он. — В настоящее время трудно быть уверенным хоть в чем-нибудь.
Брови священника удивленно поползли кверху.
— Я никак не ждал таких слов от молодого дипломированного специалиста, перед которым открыт весь мир. Послушайте, Дэнни, будьте откровенны. Что вас гнетет? Почему такая неуверенность в будущем!