Глава 19
— Куда это? — поинтересовался я.
— В участок, — сказал Игорев.
— Может быть вы мне домой повестку в суд пришлёте? — спросил я. — Сами видите, с дамами отдыхаем.
— К сожалению, требуется ваше присутствие для составления протокола, — ответил Игорев.
— А если я здесь вам дам показания? — цепляясь за последний шанс, спросил я.
Игорев подумал.
— Там могут быть моменты, которые вы можете захотеть оспорить, — неуверенно протянул он.
— Да что же тут оспаривать? — удивился я. — Пожалуйста, господа, записывайте!
Один из помощников Игорева достал планшет отечественного, естественно, производства, и стал снимать меня на встроенную камеру.
— Я хотел вызвать Бенедикта Алексеева на дуэль из-за его бесчестной статьи, которая очерняет всю мою семью, — объяснил я, — для чего дал мерзавцу пощёчину. Оказалось, что он мещанского происхождения, а значит, между нами дуэли быть не может. Он начал визжать, что и дальше продолжит писать о нас гадости на своём мерзком сайтике, и я прилюдно отхлестал его прутом. Вот и всё.
Игорев кивнул.
— Записали? — обратился он к помощнику.
— Так точно, — ответил тот и протянул мне планшет.
На планшете было только что снятое видео со мной, а под ним текстом шла автоматическая расшифровка моей речи. Я пробежал текст глазами.
— Всё верно? — спросил меня Игорев.
— Да, — сказал я. — Но, вообще-то, я хочу добавить ещё кое-что.
— Секундочку, — помощник Игорева, снова направил на меня планшет. — Продолжайте, прошу вас.
— Прошу учитывать, что я отхлестал господина Алексеева как частное лицо. Свободу слова я уважаю и считаю, что долг журналиста — сообщать людям правду. Просто конкретно этот журналист позволил себе ложные утверждения, порочащие как мою семью, так и меня лично. За это я его и отхлестал. Как человека, но не как журналиста.
— Это всё? — спросил Игорев.
— Да, теперь точно всё, — подтвердил я.
— Тогда подпишите, будьте любезны, — ответил тот.
Я пальцем расписался под текстом и, достав идентификационную пластиковую карточку цвета русского флага и с чёрным двуглавым орлом на жёлтом фоне в нижнем углу, приложил её к сканеру, поставив тем самым цифровую подпись.
В карточке была закодирована вся моя персональная информация от национальности и сословия, до группы крови и статуса резервуара. У безродных людей на карточке графа резервуара не печаталась вообще, у меня же, как у княжича и дворянина, она была, но там стоял беспрецедентный в истории статус «п». То есть, пуст.
— Могу быть ещё чем-то полезен? — поинтересовался я.
— Нет, на этом всё, Матвей Михайлович, — Игорев и его помощники щёлкнули каблуками, — на этом мы откланяемся. Повестка вам придёт на домашний адрес.
— Всего хорошего, — попрощались и мы.
«Надо бы не забыть найти хорошего стряпчего» — подумал я. — «Или лучше адвоката?»
Стряпчими в допетровские времена называли личных слуг царя. Теперь же стряпчим назывался юрист, который, в основном, вёл внесудебные переговоры, решал финансовые вопросы. Этим он отличался от адвоката, который бы мне понадобился уже в суде, чтобы отстаивать мою невиновность. Но что-то мне подсказывало, что такой бесчестный человек, как этот журналист, легко может согласиться взять деньги, вместо того чтобы судиться.
За время разговора мы как-то успокоились, и дальше вечер пошёл менее бурно. Например, кто-то снова спросил меня о подробностях дуэли моего кузена Валерия с графом Григорием Озёрским. И на этот раз мне удалось рассказать историю без того, чтобы меня бесконечно перебивали.
Елизавета Георгиевна после того, как я отхлестал прутом у всех на глазах грязного писаку Бенедикта, а потом при всех же вернулся в ресторан с ней под руку, не спускала с меня влажного взгляда своих красивых глаз.
Вдруг у неё зазвонил телефон. У неё была та модель с огрызком яблока, которую мне сегодня предлагали в магазине. У остальных девушек, кстати, тоже. Должно быть, какая-то женская мода.
— Матвей, мне позвонил отец. Оказывается, во всех новостях уже сюжет с тобой и Алексеевым! — сказала она, — только вот отцу не очень понравилось, что я там тоже присутствую. Поэтому сейчас меня забирают домой. Проводи меня!
— Да я, пожалуй, тоже тогда домой отправлюсь, — решил я, — господа, дамы, было исключительно приятно с вами познакомиться! Прошу вас, не вставайте, не нужно!
Елизавета снова взяла меня под руку, и мы, слегка пошатываясь, вышли на улицу. Туда уже подъехал «Руссо-Балт» Аматуни без гербов. Подскочивший валет открыл заднюю дверь машины, чтобы туда села фрейлина Елизавета Георгиевна.