– Ну чего вы так расстроились, девушка… – улыбнулся ей ободряюще врач. – Ничего же страшного не произошло! Зато теперь знать будете, что вы здоровы…
– Да, да, спасибо… – прошептала Маруся, с трудом попадая головой в горловину кофточки. – Извините меня…
Выскочив из его кабинета, она пулей промчалась по коридору, остановилась в холле у окна, прижала дрожащие ладошки к щекам. Господи, зачем она притащилась в этот проклятый город? Что ей в родном Кокуе не сиделось? Вот так теперь и будет позориться на каждом шагу… Одному мужику грудь за здорово живешь покажет, другому еще чего-нибудь… Фу, неудобно-то как…
– Что, все еще переживаете? – раздался у нее за спиной сочувственный и слегка насмешливый голос давешнего маммолога. – Девичий позор перенести не можете?
– Нет-нет, я просто… Я просто заблудилась тут у вас… – торопливо смахнув слезу, повернулась к нему от окна Маруся. – Не подскажете, где кабинет гинеколога?
– Подскажу. Пойдемте, я как раз туда иду. А хотите, я вас без очереди проведу? Так сказать, в компенсацию за девичий позор…
– Нет-нет, спасибо, я сама…
– Да ладно! Идемте, не вредничайте. Вы куда на работу поступаете?
– В «Стройсоюз»…
– Что ж, солидная организация. На слуху. А кем, если не секрет?
– Экономистом…
– О! И профессия у вас тоже солидная! А как вас зовут?
– Маруся. Ой, то есть Мария… Маша…
– А фамилия?
– Климова…
– Что ж, успехов вам, стыдливый экономист Маша-Маруся Климова… Подождите здесь, – остановился он у двери кабинета, – я скажу, чтоб вас без очереди вызвали…
Ее действительно вызвали без очереди – хоть в этом повезло. Но всех врачей по списку в тот день ей обойти так и не удалось. Расправилась она с этой проклятой диспансеризацией только на следующий день к обеду – вышла на крыльцо поликлиники совершенно этой процедурой изнуренная. И тут же наткнулась на вчерашнего своего знакомца, в самом прямом смысле слова наткнулась. Лбом прямо ему в грудь. Налетела с ходу, как на стену. Вот же неловкая какая, господи…
– Стоп, не падайте мне в объятия, я этого недостоин… – придержал он ее за плечи, весело заглянув в глаза сверху вниз. Она вдруг увидела, какие у него глаза – необыкновенно синие. Такие только у киношных артистов бывают. Синие, умные и немного грустные. И улыбка такая… насмешливая, но не обидная вовсе.
– Ой, здравствуйте! А я уже все, всех врачей пробежала! – поделилась она с ним своей радостью, тряхнув зажатой в руке бумажкой.
– Что ж, поздравляю… А вы сейчас куда идете? Может, мы посидим где-нибудь?
– Как это, посидим? Что вы… Мне сидеть некогда… Мне на работу надо…
– Да? Жаль. А я вот, наоборот, слишком рано приехал. У меня прием с трех часов. Можно было бы пообедать сходить…
– Так пообедать или посидеть? – удивленно моргнула ресницами Маруся, одновременно пожав плечами.
Он тоже уставился на нее несколько удивленно, словно она ляпнула что-то совсем уж несусветное. Хотя и впрямь, наверное, ляпнула. Похоже, у них тут «посидеть» и «пообедать» одно и то же обозначает.
– А знаете что? А давайте! – спешно пытаясь исправить свою ошибку, решительно произнесла Маруся. – Давайте… посидим! Я так проголодалась – сил нет… Утром даже не позавтракала! Не успела ничего купить с вечера. И спать легла голодной…
– Ну, вот и замечательно! Давайте посидим пообедаем! Пойдемте, вон там, за углом, замечательное летнее кафе есть… Меня, кстати, Никитой зовут. А вас Марусей. Я помню…
Так они и познакомились. А потом закрутилось все так быстро и непонятно, будто понесло ее куда-то сильным ветром, и ни опомниться, ни остановиться нельзя. Хотя, если честно, ей не особенно и хотелось опоминаться да останавливаться. Несет и несет. Тем более ей так до конца и не верилось, что этот ветер ее до свадьбы донесет. А может, Никита ей и не сделал бы предложения, если б не Ксения Львовна… Маруся помнит, как она эмоционально всплеснула ручками, когда Никита впервые привел ее к себе в дом:
– Ой, прелесть какая, Никитушка! Чудо, чудо природное! Какие конопушки, какие ямочки… Вот! Вот это именно то, что тебе надо!
– Мам, успокойся… Не смущай девушку. Иначе она испугается и убежит. Я ее знаю. Правда, Маруся?
– Н… нет… Я не убегу…
– А вас Маруся зовут, да? Какое чудное имя – Маруся… – снова плеснула в нее смешливым восхищением Ксения Львовна. – Ну проходите, Маруся, проходите! Вы меня извините, что я так бесцеремонно вами любуюсь! Просто такую вот девушку сейчас редко на улице встретишь. Такое солнышко первозданное. Вы знаете о том, что вы есть самая чистая прелесть, Маруся? У вас каждая веснушка на лице отдельным солнышком светит… А можно я к вам на ты буду обращаться?