— Вместе? — С потаённой надеждой пошёл Крис за Эммой в ванну, но…
— Нет, — захлопнулась у него дверь перед носом.
Да…
Сложно жить с партнёром, который любит закрадываться в твои мысли. Никаких, мать его, сюрпризов! Ну, ничего, в квартире Эммы несколько ванн, он не гордый, передёр… Будет настраиваться на рабочий лад!
Так вот, он официально встречается с Эммой! И это было просто… охренительно.
Он всегда мечтал о девушке, о любовном интересе, который ответил бы взаимностью. И эти две недели напоминали настоящий рай, честно говоря! Он больше не чувствовал одиночества, у него были друзья и любимая девушка, высокооплачиваемая работа и невероятные силы… А всего четыре месяца назад он работал у кассы в захудалом магазинчике Гарлема!
Приняв душ, побрившись и уложив волосы, Крис сверился с часами на телефоне. У них была оформлена ежедневная доставка на восемь часов…
Звонок в дверь — ровно в восемь часов утра — ещё раз утвердил силу денег и качества. Каждый день, без перебоев, минуту в минуту.
Приняв от курьера пакета с едой и оставив чаевые, — чаевые Крис с недавних пор оставляет всегда, ещё в бытие барменом он осознал насколько это важный аспект трудовых отношений — он направился на кухню, где в тонком халатике уже сидела Эмма. Без косметики с лёгким румянцев от горячего душа, но «домашней» её назвать язык не повернётся. Даже в таком состояние она излучала ауру роковой сексуальности.
— Спасибо, милый, — подмигнула ему Эмма.
Крис лишь закатил глаза.
— Так–с, — Крис достал из пакета большую пластиковую миску. — Твой боул с курицей, булгуром, варёной свеклой, тыквой, огурцами, морковкой и красной капустой. Как всегда, сбалансированно, легко и неоправданно дорого для салата, который даже смешать не потрудились…
В этот раз глаза закатила Эмма.
— И… — Крис с предвкушением достал картонную коробку. — Моя Маргарита! О великолепная, королева всех пицц — Маргарита!.. — Он с гордостью продемонстрировал ей кусок пиццы, будто бы сам её сделал. — Вот, попробуй. Это еда! Настоящая пицца. Нет каких–то извращённых начинок, нет тонны теста, которое перебивает вкус. Тончайшее тесто, хрустящий корж, соус, сыр, помидоры — всё идеально сбалансировано.
— Ох уж это ваше уникальное высокомерие, присущие только уроженцам Нью–Йорка. Тут даже итальянцы не захотели бы с вами связываться. Больше головных болей, чем конструктивного спора…
— Это не высокомерие, — горделиво фыркнул Крис. — У нас лучшая пицца в мире. Это факт! Может быть Италия и создала пиццу, но именно мы сделали её знаменитой на весь мир!
— Слишком… консервативно, — со скепсисом она обозрела кусок пиццы в его руках. — Я бы не отказалась от авокадо в пицце. Где смелость? Где изюминка?
Крис замер, недоумённо моргнул, а затем расхохотался.
— Авокадо? На пицце? Ты серьёзно?
— Абсолютно, — парировала Эмма, невозмутимо поглощая свой собственный завтрак. — У нас в Лос–Анджелесе пицца — это искусство. У нас есть пицца с авокадо, козьим сыром, руколой… Моя любимая — с креветками и чили.
— Креветки и чили? На тесте? — Крис смотрел на неё так, будто она только что предложила заменить сыр на брокколи.
— Да, — невозмутимо продолжила Эмма. — А чикагская пицца? Слои начинки, будто лазанья, глубокая, насыщенная. Это гастрономическая романтика, а не просто тонкая лепёшка.
— Я даже слушать не хочу ничего о Чикаго! — Крис поставил свой кусок на тарелку и сложил руки на груди. — Это не пицца, а запеканка в форме теста. Её вообще есть ложкой надо.
Эмма усмехнулась, наблюдая за ним, словно за ребёнком, чью игрушку кто–то посмел оскорбить.
— А Нью–Йоркская пицца, по–твоему, это вершина кулинарии? Просто кусок хлеба с томатным соусом и сыром?
— Да, — ответил он, наклоняясь вперёд. — Потому что это честно. Это о вкусе, а не о показухе. У нас не надо ничего усложнять, чтобы сделать вкусно.
Она вздохнула, подперев голову ладонью.
— Ах, Нью–Йорк. Никогда не изменяет своим традициям. Такая… надёжная скука.
— Скука? — Возмутился Крис. — Ты сейчас хвалишь пиццу, которая больше похожа на салат или пирог, и называешь нашу скучной?
Эмма рассмеялась, наблюдая за его горячей реакцией.
— Ты так забавно защищаешь её, как будто это твоя честь под угрозой.