- Здесь нет людей. Тогда кто стрелял?
- Сэр, взгляните, - один из солдат подал ему изорванное пончо и индейское украшение из перьев и волчьих зубов. Сержант выругался.
- Чёрт. Если бы я знал, что это краснокожие взывают о помощи, то не торопился бы так. Хм, - он рассмеялся, - видимо, они воспользовались тем, что мы были заняты медведем и улизнули.
- Найдём их?
Сержант только махнул рукой.
- Не стоит. Кони сильно устали, да и земля вокруг вытоптана так, что сам чёрт не разберёт, куда делись эти собаки. Займитесь лучше разделкой туши.
Солдаты согласно закивали и, достав ножи, стали разделывать убитого медведя.
16.
Они бежали вперёд не разбирая дороги. Влажные лапы елей, так надёжно укрывшие их от глаз солдат, теперь хватали за одежду, хлестали по лицам, мешая продвижению. Иногда Кетчуа останавливался и, достав какой–то свисток, время от времени дул в него, что очень сердило его маленькую спутницу, которая ничего не слышала, за исключением слабого сипа, практически неразличимого на фоне шумящей реки. Выбравшись из леса, они остановились на большом камне, чьё основание покоилось в мутных речных водах. Кетчуа вновь достал свисток и стал дуть в него. Оглядевшись, он коротко позвал Масатэ и уверенно зашагал по берегу.
- За нами нет погони? – спросила она.
- Нет. - Вместо пояснения он указал на лес, щебечущих без умолку птиц. – Длинные ножи разделывают тушу.
- Почему ты так решил?
Кетчуа вновь остановился и терпеливо указал на лес. Там, где была их стоянка, кружили вороны. Масатэ помнила, как совсем недавно эти птицы, ничего не боясь, клевали тушу лошади. И теперь чёрная стая, испуганная солдатами, кружила в ожидании падали, так и не решаясь спуститься ниже.
- Они не садятся. Солдаты не подпускают их к медвежьему мясу.
Масатэ ещё раз огляделась, задумчиво задержав взгляд на чёрных точках - воронах.
- А если они разделились и часть бледнолицых преследует нас?
- Возможно. Но разве зря мы идём по камню. Они не найдут наших следов. К тому же их и так слишком мало.
Он ещё раз подул в свой свисток, и в этот раз Масатэ как ни старалась, не услышала ничего.
Теперь они просто шли по берегу быстрым шагом, продвигаясь туда, откуда пришли. Время шло, солнце стало садиться, тени вытянулись, жара не прекращалась, а они продолжали идти. Лишь изредка останавливаясь, Кетчуа дул в свой свисток и, задумчиво качая головой, шёл дальше.
- Жалко лошадь, - наконец заговорила Масатэ. – И коня жалко. И сёдла, что остались там.
- Ехать можно и без седла. Если ты умелый всадник, конь всегда будет послушен. Главное, что мы живы.
- Что это за свисток? Это не икискот.*
Индеец пожал плечами, ничуть не скрывая своего раздражения.
- Удача отвернулась от нас. Без коней мы доберёмся до арапахо только через три дня.
- Но ведь можно украсть коней у белых. Здесь полно их домов.
- Будь я один, то сделал бы это.
- Не бойся за меня, - глаза Масатэ гневно сверкнули, - я сумею постоять за себя.
- Да, Кетчуа видел, что стрелять ты уже умеешь.
Девочка вспыхнула до кончиков своих растрёпанных волос.
- Я была перепугана.
Он не ответил ей ничего.
Где–то впереди раздалось знакомое ржание, и вскоре из-за деревьев показался конь Кетчуа, за которым, улюлюкая не хуже индейцев, скакали трое в широкополых шляпах, но в военных мундирах. Один из них лихо крутил над головой лассо, норовя набросить его на шею строптивому жеребцу, спешащему на зов хозяина. Увлечённые погоней преследователи не видели индейца. Вскинув карабин, Кетчуа прицелился и выстрелил. Человек, крутящий лассо, вскинул руки и безвольно упал на шею своего коня. Следующий выстрел свалил коня под вторым всадником. Третий наездник оказался проворнее: развернув коня, он свесился на его бок и поскакал, прикрываясь скакуном, как живым щитом. Кетчуа не стал стрелять, а просто проводил его взглядом до первых деревьев.
- Удача не отвернулась от нас! – звонко выкрикнула Масатэ, однако осеклась под взглядом Кетчуа.