— Я уже задумывался об этом, — согласился Дюк.
В Пусане их направили во временные офицерские казармы и определи в шиферный ангар. Ангар был разделен на три части, и им досталось одно из крайних звеньев. Каждую часть обогревала масляная печь, и на каждой кровати лежал матрас.
— Я кое что вспомнил, — сказал Ястреб, когда они осмотрели свои места.
— Что? — спросил Дюк.
— Помнится мне, — ответил Ястреб, — что в Болоте ты был одним из ярых блюстителей ночных правил. Почти как ритуал: ты вставал с кровати, делал три шага к двери и делал семь положенных шагов от палатки перед тем как справить нужду. Это условный рефлекс, я просто вспомнил о нем. Он тут ночью не подойдет.
— Я намотал на ус. Еще что-нибудь, тетенька?
Хоть оставшиеся ангары и быстро заполнились и среди посетителей были офицеры-медики, не обнаружилось никого из частей МЭШ. Несколько человек прибыли и сдружились раньше. Так что Дюк и Ястреб довольствовались своим обществом. После разумного количества бокалов и в разумный час они решили завалиться спать, но после пятнадцати месяцев на твердой койке матрас на пружинах не казался удобным. Дюк, попробовав свой, сбросил его на пол и там проспал до 3 утра, когда Ястреба разбудил громкий жалобный голос в соседнем отсеке.
— Эй, приятель, — протестовал кто-то, — здесь нельзя этого делать!
— Как это «нельзя», если я уже сделал? — услышал капитан Пирс ответ капитана Форреста.
Тут же капитан Форрест вернулся к своему матрасу и снова захрапел, а соседи по отсеку продолжали ворчать и жаловаться.
Утром выяснилось, что их приятели-офицеры признали Дюка невменяемым. С опаской они разыскали Ястреба и высказали свои жалобы. С тех пор как Дюк и Ястреб сняли с себя знаки отличия медицинского корпуса, Ястреб не видел причин исправлять впечатление, что он и Дюк были жестокими закаленными в боях ветеранами. Он был вежлив, но тверд.
— Сделаю все, что смогу, — успокоил он комитет, — но даже я не решусь рассердить его. Мне повезет, если по дороге домой он не убьет кого-нибудь или я не получу Пурпурное Сердце. Он дошел до того что с трудом разбирает своих от косоглазых.
Когда Ястреб закончил свои объяснения, к группе присоединился Дюк и в тот же момент проезжавший мимо грузовик выстрелил выхлопной трубой. Ястреб и Дюк упали на пол, одновременно доставая свои пистолеты и ища врага. Потом, поняв, что ошиблись, они встали, изображая смущение.
В ту ночь Ястреб спал беспробудно. Проснувшись, он услышал бормотание другой делегации своих соседей, они стояли в дверях и с явным отвращением смотрели на Дюка, все еще спящего на полу на матрасе.
— В чем дело? — спросил их Ястреб, садясь и протирая глаза ото сна. — Он что, опять на пол сходил?
— Нет, он сделал это на печку.
— А почему же вы его не остановили?
— Мы боялись, что он сделает это на нас.
Тем днем они взошли на борт парома до Сасебо. Когда паром отчалил, они прогуливались по палубе, курили и смотрели на толпу веселящихся корейцев и корейский оркестр, играющих в честь их отплытия. Ястреб выкинул сигарету в бурлящие грязные воды под ними.
— А теперь, — изрек он, — когда мы покидаем Прекрасные Земли Кореи, благодарные аборигены выстроились на берегу и взывают: «Пошли на ***! Пошли на ***!»
— Мне нечего добавить, ты этим все сказал, — согласился Дюк.
Когда паром причалил к японским берегам, из туманной дымки возник Сасебо, вполне милый город. Там были горы, хвойный лес и скалистый берег, который напомнил Ястребу побережье Мэйна, как будто он и так не думал о нем. Там же оказались магазинчики, Офицерский Клуб, и несколько тысяч групп ожидающих отправления домой. Хирурги скинули рабочие одежды, облачились в парадную форму, украсив ее положенными знаками отличия, и теперь в них можно было узнать офицеров-медиков.
Это-то и было ошибкой. Прежде чем любой группе возвращающихся разрешали взойти на борт корабля для перевозки военных, надо было пройти обязательный медосмотр на венерические заболевания, и пройти его на «отлично». Вербовали на эту работу возвращающихся офицеров-медиков, и, услышав об этом, друзья пришли в ужас.
— Чур не я, — сказал Ястреб. — Пусть этим занимаются фармацевты, им привычно. После того, как я 18 месяцев оттрубил мастером скальпеля, я не собираюсь идти на понижение в должности.
— Я тоже, — заявил Дюк.
До них снизошел сержант с блокнотом:
— Вы — офицеры-медики? — спросил он.
— Да.
— Ваши имена, пожалуйста.
— Зачем?
— Я составляю список для завтрашнего медосмотра.
— А, конечно, сержант, — ответил Ястреб. — Меня зовут капитан Джордж Лимбургер, а это — капитан Уолтер Камамбер.
Сержант стал записывать, Ястреб любезно помог ему, назвав фамилии по-слогам.
— Во сколько завтра? — спросил Дюк.
— Вам сообщат.
В больших голых бараках время тащилось медленно. Никто, казалось, не знал, когда же отплытие. После того, как их занесли в список дежурных врачей для «поствольного» медосмотра, доктора решили прошвырнуться по магазинам. Спросом в местных магазинчиках пользовались тонюсенькие прозрачные неглиже, известные как голые костюмчики. Ни один настоящий американский парень не мог вернуться на родину, не привезя с собой несколько неглиже для любимой, или любимых, и местным держателям лавчонок с трудом удавалось удовлетворять спрос.
— Мне надо купить несколько голых костюмчиков, — сказал Ястреб.
— Мне тоже.
В ближайшем магазинчике они оценили ассортимент. Дюк настойчиво требовал дать ему с мехом, желательно, норки, по нижнему краю. После длительной торговли и консультаций между служащими и владельцами, магазин согласился доставить такую одежду в течение суток. Их английский был слишком плох для того, чтобы удовлетворить любопытство: они не вполне уловили объяснения Дюка, о том, что он не хочет чтобы у жены замерзла шея.
На следующее утро уже другой сержант пришел искать капитанов Лимбургера и Камамбера. Он ходил по баракам и орал: «Либургер! Камамбер?» Несколько офицеров поинтересовались, сколько стоит. Некоторые спрашивали крекеры. Сержанту это стало надоедать. Наконец он вошел в отсек, где находились Ястреб и Дюк, только что вернувшиеся после бриться и не успевшие одеть форму и знаки отличия.
— Чего тебе надо от тех парней? — спросил его Ястреб.
— Им положено дежурить на венерическом медосмотре.
— Да ну? Серьезно?
— А что?
— Ты, эт-та, не в курсе что ли? — сказал Дюк. — те двое — самые известные гомики на всем дальневосточном фронте. Это будет самым долгим медосмотром из всех, что ты видел.
Сержант почувствовал логику их аргументов. Он заглянул в свой список.
— А вы знаете таких — Пирса или Форреста? — спросил он.
— Ага, — ответил ему Дюк. — Их еще вчера отправили.
— Ну, тогда большое спасибо, — сказал сержант.
Два дня спустя пришло разрешение. Их приписали на корабль до Сиетла. Они упаковались. Бутылка коньяка не влезала, потому что на корабле пить было запрещено.
— Какая разница, — спросил Ястреб. — Все равно на борту негде будет найти выпивки, чтобы продержаться до Сиетла.