— Согласна, — ляпнула я прежде, чем смогла отследить и остановить свой порыв. — Третий разрыв раны ему точно не нужен.
Дядя Саша и Мельник посмотрели на меня почти синхронно. Мне ничего не оставалось. Пришлось задрать повыше нос и гордо замолчать. Что я им могла сказать?..
На кухне я перехватила у Оксаны Федоровны поднос с завтраком и вызвалась сама отнести его Громову. Бульон, пара гренок, одно сваренное вкрутую яйцо. Ммм, он будет просто в восторге.
Дверь в спальню мне открыл охранник. Да уж. В этом доме шило в мешке точно не утаишь.
— Я думал, ты сбежала.
Похоже, это приветствие становится нашей общей шуткой.
Я толкнула пяткой дверь и посмотрела на него. При дневном свете выглядел он еще хуже, чем вчера, когда встречался с эфэсбешником в кабинете. Опираясь на подушки, он сидел на кровати и копался в пейджере.
Я отвела взгляд от его плеч и груди, не прикрытых сползшим на живот одеялом, и подошла к кровати, поставив поднос на тумбочку. Он перехватил мою руку и заставил сесть рядом с ним. Щетины за ночь прибавилось, но она ему очень подходила.
— Сходим на свидание, когда меня выпишут? — предложил он и подмигнул мне.
Я чувствовала, как его большой палец круговыми движениями поглаживает тыльную сторону моего запястья.
— Я просто люблю начинать с ухаживаний, а не постели, — и он бросил красноречивый взгляд на примятую подушку на той стороне кровати, где спала я.
— Ресторан, караоке, тир, поездка по ночному городу, боулинг, клуб? Выбирай.
— Тихий ужин в неприметном местечке?
— Ну, я могу выкупить весь зал Метрополя, конечно. Ради тишины. Но в неприметное местечко его никак не превратить.
Громов улыбнулся — вполне искренне. От уголков глаз к вискам побежали лучики морщин. Я и сама невольно улыбнулась ему в ответ, потому что он заражал своим хорошим настроением. Равно как и плохим.
И скоро стрелка его настроения качнется в сторону плохого... Пожалуй, хочу насладиться этим моментом еще немножечко. Прежде чем новости про его бывшую все испортят.
— Пациент Громов, — я нахмурила брови и строго на него посмотрела. — Вам пока запрещена любая активность. Кроме такой, — и выдержав небольшую паузу, я увлекла его в поцелуй.
Его руки мгновенно сомкнулись у меня на плечах, словно он только этого и ждал. Он привлек меня поближе к себе, и мне пришлось подчиниться, чтобы не заставлять его слишком сильно ко мне тянуться — он же ранен, в конце концов!
Щетина немного царапалась, и я чувствовала, как краснеет нежная кожа на щеках и вокруг губ, но мне это даже нравилось. Одной рукой он плотно, как и в прошлый раз, зарылся в мои волосы на затылке, а другой залез под свитер и поглаживал теперь спину. У меня мурашки рассыпались от его прикосновений, и тело вздрагивало, словно от легких разрядов тока.
— Почему ты все время убираешь волосы, — прошептал он мне в ухо, прикусив слегка мочку. — Хочу, чтобы были распущенными, пока ты со мной, — и он недовольно потянул меня за косу, заставив подставить шею.
— Много хочешь, — дразнясь, я выскользнула из его объятий и отодвинулась на кровати от него подальше.
Черт, его рана! Я бросила быстрый взгляд на повязки: чистые, а Громов уже снова протянул ко мне руку и слегка сжал подбородок.
— Я не много хочу. Я хочу вполне определенных вещей, — сказал он низким, хриплым голосом. — Распусти волосы.
— Нет.
— Распусти.
— А то что? — я накрутила на палец кончик косы и поднесла его к губам, слегка прикусив.
Дразнить его было забавно.
— Накажу, — сказал он с абсолютно серьезным выражением лица. Но я видела, что у него в глазах блеснул дьявольски-довольный огонь.
— Договорились, — я хотела поцеловать его, чтобы смягчить горечь поражения, но в этот момент в дверь постучали. Игру пришлось прервать.
К моему удивлению, Громов недовольно выругался себе под нос. Потом рявкнул.
— Да! Можно.
Я едва успела отпрыгнуть от него подальше и принялась судорожно поправлять задранный на спине свитер и приглаживать растрепанные волосы. Потом вспомнила о своих щеках и губах — все еще припухших из-за его щетины, и, негодуя, посмотрела на Громова. Он улыбался. Да он специально не дал мне ни секунды, чтобы привести себя в подарок.
Мстит за то, что не подчинилась ему. Каков наглец.
Александр Иванович и Мельник с непроницаемыми лицами прошли в спальню и остановились в паре шагов от кровати. На меня оба подчеркнуто не смотрели. Громов же мгновенно превратился из любовника в собранного, сосредоточенного босса.
— Ну? Что там? Выкладывайте.
Мне показалось, что дядя Саша сделал глубокий вдох прежде, чем он сказал.