С сожалением затушив окурок, я подула на него и сжала в кулаке, когда он остыл. Выброшу в доме. Не сорить же на красивый, ухоженный газон. Я уже приготовилась обувать туфли, когда поблизости зашуршал гравий на дорожке: кто-то шел. Потом раздался шум возни, я различила чье-то сопение, невнятное мычание — как будто человеку закрывали рукой рот, снова возня и — всхлип.
Детский всхлип.
Я застыла на месте, задержав дыхание. Я лихорадочно соображала, что делать. До всхлипа я бы предпочла затаиться в своем укромном уголке, отделенном от дорожки густыми кустами, и ни во что не вмешиваться. Целее будет.
Но этот всхлип. Кто-то волочил куда-то ребенка, и тот явно был против.
— Да выруби ты уже этого сопляка, — прозвучал тихий, недовольный шепот.
Когда раздался хлюпающий звук удара, я уже не думала. Босиком я выскочила из кустов на дорожку.
— Что вы делаете?!
Глава 2. Маша
В свете уличных фонарей, щедро рассыпанных по огромному участку, я увидела двух мужиков, один из которых удерживал за шею и плечи мальчика лет семи. Его голова безжизненно болталась — он был без сознания.
— Это еще кто?! — тот, который не удерживал ребенка, рванул ко мне, и я бросилась бежать обратно к дому что было сил.
У меня была небольшая, крошечная фора — во-первых, я стояла к особняку гораздо ближе, чем мой преследователь, во-вторых, любила и регулярно бегала, чтобы поддерживать себя в форме.
Это позволило мне улизнуть и дало время, чтобы поднять с земли один из булыжников, которыми были выложены гравийные дорожки, и бросить его в огромное окно первого этажа. В оглушительной тишине, царившей за пределами стен особняка, звук разбившегося стекла прозвучал подобно раскату грома.
— Помогите! — закричала я изо всех сил, истратив остатки воздуха.
Мой расчёт оправдался: конечно же, с другой стороны дома, у парадного входа своих хозяев поджидала охрана. Конечно же, они отреагировали и на звон разбитого окна, и на мой крик.
— Ах ты сука! — мужик настиг меня и свалил на землю одним ударом.
Он успел пнуть меня пару раз, но к тому моменту к нам уже бежали несколько охранников, на ходу снимая пистолеты с предохранителей. Кто-то говорил по рации. Когда раздались первые выстрелы, я поползла в сторону прямо по земле, чтобы убраться с гравийной дорожки как можно скорее. Оказавшись на газоне возле дерева, я прислонилась к нему спиной и закричала так громко, как только могла.
— Ребенок! У второго ребенок!
Я не знала, услышит ли ее кто-нибудь за шумом выстрелов, обратит ли внимание на вопль испуганной девушки, но надеялась, что да. Тем более этот крик отнял у нее все силы. Под ребрами невыносимо болело. Неужели этот козел задел их, пока пинал меня на газоне? Надеюсь, ему отстрелят яйца!
Раздалась короткая автоматная очередь. На соседних участках залаяли собаки. Где-то орала сигнализация. Происходящее вокруг напоминало сущий кошмар. Я зажмурилась, обхватила руками голову и уткнулась в свои колени. Я хотела бы сжаться до невидимой песчинки и просто исчезнуть.
Все стихло в одно мгновение. Выстрелы прекратились, только продолжали тревожиться соседские собаки. Через несколько секунд замолкала и сигнализация.
Я с усилием заставила себя отнять от лица руки и оглядеться. Вокруг суетились мужчины в черных костюмах, похожие друг на друга словно родные братья: огромный рост, широкие плечи, бритые головы. Знакомый нашей семьи — дядя Саша, Александр Иванович — бегал по участку с рацией, то и дело с кем-то переговариваясь. Он остановился возле чего-то, слабо пнул лежавший на земле предмет ногой.
Труп, — с ужасом поняла я и облизнула сухие губы.
— Живой, все в порядке! — один из охранников нес на руках белого от ужаса пацана.
Я испытала огромное облегчение, хотя и видела этого ребенка сегодня впервые в жизни. Я почувствовала, что плачу против воли, и поспешно смахнула с ресниц слезы.
Из-за угла дома показался высокий мужчина средних лет, сопровождаемый двумя охранниками. Он чем-то неуловимо отличался от всех остальных, и я сразу поняла, что он — хозяин этого особняка, Громов Кирилл Олегович. И, вероятно, отец мальчика, потому что он был также бледен, как и пацан.
Он подбежал к ребенку, присел на корточки и порывисто обнял. Отстранившись, взял за плечи и слегка встряхнул:
— Ты в порядке? Ты не пострадал?
— Н-н-нет, — заикнувшись, мальчик покачал головой.
Не отпуская плечо сына, Громов поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Разбитое окно особняка, россыпь гильз под ногами, темная кровь на газоне, мертвый мужчина, валяющийся в стороне короткий автоматический пистолет. Увидев меня, по-прежнему сидящую под деревом, он нахмурился еще сильнее и нашел взглядом начальника своей охраны.