— Виноградова, на выход!
Я подняла на него мутный взгляд: полный мент махал мне рукой, открыв дверь клетки. За его спиной маячил незнакомый мужик, годившийся мне по возрасту в отцы. Посаженное по фигуре пальто и черный кожаный портфель делали его похожим на аристократа. Пошатываясь, я встала и едва не упала, и менту пришлось подхватить меня под локоть. Я взвыла, отшатнувшись в сторону, как будто он дотронулся до меня каленым железом. Руки пульсировали от сильной боли, которую я, наверное, никогда прежде и не испытывала.
— Спиной повернись, — велел мент.
Кроме него и красивого седого мужика с портфелем в помещении никого не было. Я озиралась по сторонам, выискивая майора и капитана, но их нигде не было.
А потом зазвенели ключи, щелкнули браслеты, и мои руки, словно тряпки, безвольно повисли вдоль тела.
— О боже мой, — я даже застонала вслух и опустила взгляд, чтобы убедиться: вот они, мои запястья. Я действительно их вижу.
На них уже расцвели уродливые багровые полосы от наручников с палец толщиной. Они ужасно опухли и побагровели, и выглядели неестественно, словно их накачали воздухом, в затем пришили к моим рукам.
— Свободна, — буркнул мент и ушел, позвякивая наручниками.
— Мария Васильевна? — седой мужчина впервые обратился ко мне. — Меня зовут Эдуард Денисович, я адвокат. Пройдемте, нас ждут снаружи.
Я пошла следом за ним, механически переступая ногами. Запястья одна за другой пронзали судороги: мне было даже больнее, чем в наручниках. Оказавшись снаружи после череды темных коридоров, я задрожала. В камеру ведь меня привели в одном свитере, мой ватник так и остался висеть в кабинете тех двух уродов. Не прекращая потирать запястья, я поежилась и подняла голову.
Мужчина, представившийся Эдуардом Денисовичем, уверенно шагал через дорогу на другую сторону улицы. Я увидела, что там припаркованы два гелика и один мерседес. Я сразу же узнала тачки. В принципе, что Эдуард Денисович — это человек Громова, я поняла еще в ментовке. Кто же кроме него мог бы отправить ко мне адвоката?
Сам Громов стоял, прислонившись к задней двери гелика, и курил. Смотрел он как раз на здание ментовки. Злость придала мне сил. Я обогнала адвоката в два шага и подскочила к бандиту, и залепила ему пощечину раньше, чем он успел опомниться.
Глава 14. Гром
Эта сумасшедшая девка замахнулась во второй раз, к ней дернулась моя охрана, и мне пришлось одновременно перехватывать ее руку и махать пацанам, чтобы притормозили. Она зашипела как разъяренная кобра, когда я схватил ее запястье, и я сразу понял, почему. Даже тусклого света уличных фонарей и отблесков фар проносившихся мимо нас машин хватило, чтобы я увидел следы от браслетов — две широких, вдавленных в кожу багровых полосы.
Ну, нихера себе, менты в конец берега попутали.
Я машинально разжал руку и отпустил ее, и она тут же прижала запястье к груди, принялась его растирать. Это выглядело бы почти трогательно, если бы при этом она не испепеляла меня взглядом.
— Ты охренела?
Ей повезло, что до улицы меня немного успела повоспитывать мама. И она научила, что девочек бить нельзя.
Я обернулся к остановившимся в паре шагов от нас охранникам и дернул головой, чтобы они отошли. Эдуард Денисович как раз подошел к нам со стороны пешеходного перехода — в отличие от Маши, он не ломанулся перебегать четырехполосную дорогу без светофора.
— Это я охренела?! — она начала возмущаться, набрав в грудь побольше воздуха, но была перебита адвокатом.
— Кирилл Олегович, — тот смахнул невидимые крошки с идеально отпаренного воротника пальто, — дело пока никакое не возбуждено. Просто запугивали, — и, пожав плечами, он покосился на Машу. — Нам нужно точно знать, что они у вас спрашивали и что вы им сказали.
— Да пошел ты в жопу! — не знаю, почему, но вместо адвоката она снова наорала на меня. — О чем меня спрашивали? Да о твоих поганых делишках! Это вообще все из-за тебя случилось! Где были твои козлы на гелике, когда меня менты увозили? Кто меня кинул без объяснений, без поддержки, без всего?!
Под конец ее голос сорвался, и она всхлипнула. Сердито вытерла глаза рукавом свитера и тряхнула головой.
— Видеть тебя не могу! Бессердечная сволочь ты! — она хотела ударить меня кулаком по груди, но передумала и в последний момент потрясла им в воздухе. А потом развернулась и, широко, рассерженно шагая, направилась в противоположную от нас сторону.