— Не печалься, — из плотной стены дождя вышел Володька, — Я к тебе с гостинцами. Снова.
Я улыбнулась.
— Как там дочь с зятьком?
— Кое-как, — он засмеялся, — Выясняют отношения с моей Кикиморой. Она у меня строгая, вспыльчивая, но отходчивая. Думаю, общий язык найдут рано или поздно.
Мы прошли к беседке, что дарила хоть и сомнительное, но укрытие. Я глянула на корзинку с презентом, а там рыбные деликатесы, м-м-м…
— Спасибо тебе, — поблагодарила сказочного товарища.
— От чистого сердца, радость ты наша. А воротится старая ведьма и вернется все на круги своя, и никому мы боле не нужны будем.
Что-то обещать и бросаться громкими фразами я не стала, лишь поежившись снова, пожала плечами.
— Может и сладится, — обронила и отвела взгляд.
— Может и сладится, — согласился водяной, — А ты чего такая невеселая? Обидел кто?
— Замуж сплавить хотят, — как-то невесело выдала я.
— Хорош жених?
А ведь и вправду, хорош? Конечно! Симпатичен, обаятелен, но надо ли оно мне? Да и ба, что скажет на это? Это сейчас ее нет, а ведь вернется ж… и тогда я получу по самые помидоры. Ну что ж, не в первый раз ведь и, вероятно, не в последний.
Устремив взгляд в даль, заметила свет фар во тьме. Кого это черти принесли? Прошла пара минут и показалась какая-то тень на дорожке к дому, и что-то в ней было до боли знакомое…
Я вскочила, кивнув на прощание Володьке и бросилась к визитеру. Мокрая продрогшая фигура тащила… чемодан. Да ладно! Неужели эт ба?
— Ба, что же ты стоишь? Проходи скорей. Тебе нужно согреться! — поспешила я помочь любимой бабушке.
— Ты представляешь, — бабуля вошла. Капли стекали с ее зонта небольшими ручейками. Швырнув мокрый плащ, резво подбежавшему Кеше, — Алтай то осенью прекрасен, но кого там только не встретишь…
— Уж лучше бы дома сидела, — буркнул с подоконника деда.
Женишок посмотрел как-то хмуро и поторопился откланяться.
Но бабуля только отмахнулась от него, не сочтя разумным отвечать.
Кеша бегал, суетился, чай травяной заваривал. Я притащила шерстяное одеялко, чтобы укрыть ее.
Интересно, а как она отнесется на мою деятельность…
— Бабуль, ты располагайся, чаечек пей, отдыхай…
— Ты мне мозги не пудри! — включила она снова командный тон, как в детстве, — Я наслышана о твоих приключениях. Ты зачем сказочным помогала? Покоя теперь не сыскать. А инквизитор чего приперся?
— Дык он твой же знакомец, — начала оправдываться я.
Забыла только о простой истине, оправдывается тот, кто виновен. Эх, и почему я под зорким бабулиным взглядом до сих пор чувствую себя той тринадцатилетней девочкой.
— Знакомец? Да я его в глаза не видывала. Наколол он тебя, как лепидоптерофилист бабочку.
Хто ето? Что ето? И как енто есть? Ну вот, Маша опять попала. По глупости и наивности. И опять, и снова. Вот чует моя попа, что нагоняй я получу капитальных.
Бабуля, как обычно, красноречива. Когда она ругается, любой портовый грузчик скромно опускает глазки в пол краснея.
К слову, Кеша и Тимошка тихо офигевали, выслушивая бесконечный поток ее брани. В такой ситуации спорить или что-то доказывать — бесполезно. Нужно просто молча сидеть и ждать конца монолога.
— Я спрашиваю тебя, голова бедовая, ты каким местом думала? А я тебе отвечу: думать можно, когда есть чем, а коли жизнь обделила, то и не нужно лезть куда не просят, — на всякий случай я ощупала предмет бабулиных сомнений. Вроде на месте, но она продолжила, — Этот тип засланец.
Я устало посмотрела на часы. Осталось недолго. Еще часик, может два. Смотря на сколько все печально.
— Ба!
— А вот и говорю, если не я, то что ты делать будешь?
— Ба!
— Не «ба», а слушай внимательно. Кто там у твоей непутевой маменьки новый супружник? Сотрудник полиции?
— ФСБшник, — поправила ее я.
— Вот, солнышко мое, молись. Завтра будем звонить ему и падать в ноги, чтобы помог.
Ну тут она погорячилась. Этот мордатый уже лет десять только стопки бумаг перекладывает из одного конца стола в другой, имитируя рабочий процесс. Хотя… Его брат в их же структуре, но занимается более серьезной работой, да и сам мужик хороший. Душевный. А зовут то его как? Припомнить бы… Он приходил ко мне на юбилей. Двадцать годиков стукнуло, и его отчим пригласил отужинать. Пришел весь такой статный, воспитанный, с юмором, но главное с блеском в глазах. Влюбилась я тогда, ой мамочки… Но потом поняла, что это от скуки. Само собой виду не подала и вскоре забыла вовсе даже имя.
Кстати, странно. Любовь то была неземная, а имя и не припомню…
Маман помнила весь свой бесчисленный список муженьков, поклонников и воздыхателей. Удивительно, но и почти каждого кто с ней пробовал знакомиться в метро или даже в лифте.